Текст английского издания

Перевод (выполнен А. Поляковым при участии К.Ушанова)

   Luther is thus obliged to assert that ‘the false church has only the appearance, although it also possesses the Christian offices’. In other words, the medieval church may have looked like the real thing, but it was really something rather different.

   Таким образом, Лютер был вынужден признать, что “лжецерковь является Церковью только по виду, хотя и обладает христианскими служениями”. Другими словами, средневековая церковь могла быть похожа на истинную, но в действительности была чем-то совершенно другим.

   The logic of the situation became impossible, especially when Luther was confronted by two further problems. The first was posed by St Paul’s letters in the New Testament to the Corinthians and the Galatians. St Paul wrote to these churches, accusing them of having departed from the gospel; yet he still addressed them as Christian churches. How could Luther go further than Paul in this matter? At worst, the Roman church was like the Galatian church; having departed from the gospel at certain points, it could still be treated as a Christian church.

   Ситуация стала особенно абсурдной, когда перед Лютером встали две следующие проблемы. Первая была поставлена новозаветными посланиями св. Павла Коринфянам и Галатам. Св. Павел писал этим церквям, обвиняя их в том, что они отпали от Евангелия, и всё же он обращался к ним как к христианским церквям. Как же Лютер мог зайти дальше, чем Павел в такой ситуации? В худшем случае, Римская церковь была подобна галатийской церкви: отпав от Евангелия по некоторым позициям, она могла по-прежнему рассматриваться в качестве христианской церкви.

   The second problem was posed by an aspect of Augustine’s theory of the church, going back to the Donatist controversy of the early fifth century.^[*5] The Donatists constituted a breakaway movement in the north African church. They insisted that the Catholic church of their day had become compromised through its attitude to the Roman authorities during a period of persecution. Only those who had not compromised their personal religious integrity could be recognized as members of the true church. Augustine argued the catholic case: the church must be recognized as having a mixed membership, both saints and sinners. The righteous and the wicked coexisted within the same church, and no human had the authority to weed out the wicked from the church.

   Вторая проблема была поставлена августиновской доктриной о Церкви. Эта доктрина родилась в полемике с донатистами в начале пятого века. Донатисты представляли собой раскольническое движение в церкви северной Африки. Они настаивали на том, что своим отношением к римским властям во время гонений церковь скомпрометировала себя, а членами истинной Церкви могут быть признаны только те христиане, чья репутация безупречна, кто во время гонений не шел на компромисс. Августин отстаивал общецерковную точку зрения: членами Церкви являются как святые, так и грешники. Праведные и нечестивые существуют вместе в одной Церкви, и ни один человек не имеет права “прополоть” Церковь, очистив ее от нечестивых.

   Augustine drew upon the parable of the tares (Matthew 13:24-31) to support this point. In this parable, the owner of a field arrives one morning to find both wheat and weeds (‘tares’ in older English) growing side by side. Selective herbicides being unknown, he is reluctant to try to remove the weeds: by doing so, he would inevitably damage some of the wheat as well. His solution to the problem is to wait until the wheat is ready to harvest and then separate them. According to Augustine, this parable applies to the church. Like the field in the parable, the church contains both wheat and weeds, the just and the wicked, who coexist until the day of judgement. On that day, God will judge between them – and no human is permitted to pre-empt God’s judgement. The church will thus contain both good and evil until the end of time. Augustine argues that the term ‘catholic’ (which literally means ‘whole’ or ‘universal’), as applied to the church, describes its mixed membership of saints and sinners.

   Для подтверждения этой точки зрения Августин использовал притчу о плевелах (Мф.13:24-30). В этой притче рассказывается о владельце поля, который как-то утром находит в поле и пшеницу и сорняки (плевелы), растущие рядом. Тогда были неизвестны гербициды избирательного действия. Этот человек решает, что нет смысла полоть сорняки: при этом он неизбежно повредил бы и часть пшеницы. Его решение состояло в том, чтобы ждать, пока пшеница не созреет, собрать урожай и тогда отделить пшеницу от плевел. Августин считал, что эта притча применима к Церкви. Подобно полю в притче, в Церкви есть и “пшеница” и “сорняки”, т.е. праведники и нечестивцы, которые существуют вместе до Судного дня. В тот день Бог рассудит между ними  –  и ни одному человеку не позволено предварить Божий суд. Таким образом, до конца времен Церковь будет включать и добрых и злых. Августин доказывает, что определение “кафолическая” (буквально  –  “вселенская”, “всеобщая”) применительно к Церкви означает, что ее членами являются и святые и грешники.