> Гл. 1. СЛОВО, ЗАВЕТ, ОБЕТОВАНИЕ

> Авраам, Моисей и Пророки

Окончание.

> <…> в израильском сознании обращение к прошлому всегда освещается обетованием будущего. Первоначальное творение Словом составляет только основу и как бы набросок нового и вечного творения. Как вначале Слово создало мир и человека в правде, так в конце извратившиеся мир и человек будут Словом же воссозданы для восстановленной и отныне нерушимой правды. Для этого божественное Слово вновь вступает в историю, исходной точкой которой явилось грехопадение. Действительно, до этих прозрений возвышается, например у Иезекииля, выдвинутая Иеремией идея нового и окончательного Завета.

«И заключу с ними завет мира,
завет вечный будет с ними.
И устрою их и размножу их
и поставлю среди них святилище Мое навеки.
И будет у них жилище Мое,
и буду им Богом,
а они будут Моим народом» {Иез.37.26} —

говорит пророк. <....> Новое творение, или — что то же — воскресение, ожидаемое в неразрывной связи с ожиданием нового и вечного завета, оказывается в конечном итоге созданием в человеке нового сердца, не каменного, а живого, в котором Закон будет присутствовать, но уже как дуновение самой, продиктовавшей его, божественной жизни{Иез. 36.26-27}.

* * *

> Дойдя до этих вершин Откровения божественного Слова в Израиле, мы уже не можем находить ничего удивительного в тех последних чертах, которые это Слово начинает тогда принимать. Имеем в виду тот факт, что оно словно готовится восприять особое существование и личный образ при Боге, Имя Которого оно открыло.

> Глава 55-ая Исайи уже содержит следующие удивительные утверждения:

«Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается,
но наполняет землю
и делает ее способною раждать и произращать,
чтоб она давала семя тому, кто сеет,
и хлеб тому, кто ест:
так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, —
оно не возвращается ко Мне тщетным,
но исполняет то, что Мне угодно,
и совершает то, для чего Я послал его». {Ис.55.10-11}

> То же и в Псалмах:

«Послал слово Свое, и исцелил их». {Пс.106.20} —

говорит 106-й псалом. А 147-й добавляет:

«Бросает град Свой кусками;
перед морозом Его кто устоит?
Пошлет слово Свое, — и всё растает». {Пс.147.6}

> <Это только ли> образный способ выражения? В этом можно усомниться, когда мы видим, как Притчи и книги Премудрости Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой явно отожествляют Премудрость с творческим Словом книги Бытия, тем самым еще более выявляя этот его характер{Притч.8.22 слл ; Сир.24 ; Прем.7.25-29 (ср. Евр.1.3)}. Выражения, к которым приходят эти книги, бесспорно предвосхищают уже первую главу Послания к Евреям и пролог четвертого Евангелия. За пределами Священного Писания, мы встречаем Слово также в Таргумах{Таргумы представляют собою пересказы по-арамейски библейских текстов и применялись в качестве литургических пояснений при бо­гослужениях в синагогах.}, под арамейским названием Мемра. Эта Мемра, которой раввины отводят столько места, означает, по-видимому, предпоследний этап откровения. После этого, остается сделать последний и решительный шаг, открыть Слово как личность в полном значении, воплощенную в человечестве Иисуса Христа; и это будет Новый Завет.

> Правда, в этом вопросе большинство современных критиков словно еще околдованы тенденцией преуменьшать творческие силы синагогального иудаизма. Поэтому они и отказываются, более или менее полностью, видеть в «Мемре» раввинов больше, чем простой перифраз, и считают, что она служит простой заменой для священной тетраграммы имени Ягве, с целью очистить Библию от встречающегося в ней антропоморфизма и отодвинуть Бога в область чистой трансцендентности. <...>.

> Но Миддльтон, например, слишком ясно установил словесные параллелизмы между этими раввиническими формулами и терминологией Нового Завета, чтоб можно было согласиться с подобными чрезмерно узкими толкованиями{}.

> С другой стороны, о. Лев Жилле, в своей книге Communion in the Messiah{} совершенно верно подчеркнул важность и правильность одного замечания, в свое время уже сделанного противником Маймонида, Нахманидом. Оно, действительно, совершенно опровергает доводы наших критиков. Нас хотят убедить в том, что Мемра — только словесное ухищрение, которое должно было отстранить от Ягве библейские антропоморфизмы. Но тогда почему она не раз появляется в Таргумах в таких местах, где нет надобности устранять какой бы то ни было антропоморфизм, тогда как в них сохраняются, в других местах, выражения, кажущиеся так же мало согласованными с божественной трансцендентностью, как и те, для обезвреживания которых служил будто бы этот прием?

> Если принять во внимание эти два замечания, которыми слишком часто пренебрегают некоторые новейшие труды, то представляется невозможным видеть в Мемре одно только косвенное утверждение трансцендентности Божества. Она в не меньшей степени содержит, парадоксально с ним сопряженное, утверждение Им имманентности Божества. Благодаря этому, тот же Бог, Который не обитает ни в каком доме, построенном человеческими руками, Бог, Которого, не могут вместить небеса ни даже небеса небес, тем не менее входит в общение со Своим народом, становясь этому народу таким близким, как ни один другой бог никогда не был близок своему. Иначе, как понять Таргум Песни Песней, где сказано, что Слово ходит от Бога к Израилю и обратно{Таргум Песн. Песн. 1.3}, что оно ходатайствует за Израиль перед Богом{Там же, 6.3}, или Таргум Второзакония, который даже обращается к Слову со следующей мольбой:

«Услышь, о Мемра Божия, голос молитвы Иуды» {Таргум Втор.23.7}?

> Значит, когда в Таргуме Исхода Бог говорит: «Я повелю Моей Мемре пребывать в Израиле»{Таргум Исх.25.22}, когда Таргумы Чисел{Таргум Числ.23.21}, Второзакония{Таргум Втор.1.30}, Исайи{Таргум Ис.53.14}, Иеремии{Таргум Иер.30.1}, Осии{Таргум Ос.9.10} согласно описывают ее присутствующей в Израиле и совершающей для него все чудеса Священной истории, представляется необходимым понимать всё это в таком смысле, который уже очень близок к христианскому. На деле, по мере того, как происходит Откровение Слова Израилю, всё более проявляется напряжение между абсолютной трансцендентностью Бога, под одним углом зрения, и Его близостью, Его присутствием у Своего народа, под другим. Оба эти понятия, сколь ни могут они показаться противоречивыми, не чередуются одно с другим и не вредят одно другому, а развиваются параллельно. Один из лучших современных англиканских исследователей Библии, Фитиан-Адамс, обнаружил тут ту самую точку, к которой примыкает христианское верование в три Лица Божества и в воплощение Одного из Них{}.

> Действительно, когда мы доходим, наконец, до того, что христиане называют «Новым Заветом» — пользуясь выражением Иеремии, которое уже было подхвачено Иезекиилем{Иер.31. Ср. Иез.37.26 : «новый завет» или «новый союз» ; по-гречески слово одно и то же: diaqhkh} — то что мы видим? Отныне, Слово, Логос в особом смысле означает Евангелие, т. е. «благую весть», извещение о Христе, охватывающее Его учение и Его деяния{См. такие тексты как Деян.15.7 ; Еф.1.13 ; Кол.1.5}. Апостольское призвание, в «Деяниях Апостолов», определяется безразлично как «служение Слову» или «свидетельство о Христе»{Ср. Деян.6.4 и параллельно Лк.1.2 и Деян.18.5}. Именно в этом уточненном смысле, о Слове, которое апостолы несут миру, говорится, что оно — Слово спасения{Деян.13.26}, Слово благодати{Деян.14.3, 20.32}, Слово о кресте{1Кор.1.18}, Слово примирения{2Кор.5.19}, Слово истины{2Кор.6.7 ; Еф.1.13; Кол.1.5; 2Тим.2.15 ; Иак.1.18}, Слово жизни или Слово живое{Флп.2.16; Евр.4.12; 1Петр.1.23}. Это Слово, которое имеет Христа и своим источником и своим предметом, сливается с понятиями нового завета, нового закона, новой твари{Лк.22.20; Ин.13.34; 2Кор.5.17. ...}, оно не только осуществляет их, но и несет их в себе, en autw, по излюбленному выражению ап. Павла. Доводя до конца это многовековое развитие и вместе с тем объединяя в едином интуитивном познании всю новизну Евангелия, святой апостол Иоанн применяет выражение «Логос» к самой личности Иисуса Христа и тем самым относит к ней всю полноту этих сокровищ. И верховная трансцендентность Бога, говорящего к людям, и изумительное снисхождение Его Слова одновременно достигают никакому предвидению не поддававшейся высшей точки — в историческом Откровении Слова, Которое в начале было у Бога, в конце же времен, а именно теперь, стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины, в лице Иисуса Назарянина. О Том, Кто может сказать: «Прежде чем был Авраам, Я есмь»{Ин.8.58; ср. комментированный выше Исх.3}, святой Иоанн говорит: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, и что осязали руки наши, о Слове жизни (…) возвещаем вам»{Начало 1-го Послания святого апостола Иоанна.}.