> Книга 3: Христианское поведение

> 5. Нравственность в области пола

> А теперь мы должны рассмотреть, как относится христианская нравственность к половым отношениям и что христиане называют добродетелью целомудрия. Христианское целомудрие не надо путать с общественными правилами скромности, приличия или благопристойности. Правила приличия устанавливают, до какого предела допустимо обнажать человеческое тело, каких тем можно касаться в разговоре, какие выражения соответствуют обычаям данного круга. Нормы целомудрия — одни и те же для всех христиан во все времена; правила приличия меняются. Девушка с тихоокеанских островов, которая едва-едва прикрыта одеждой, и викторианская леди в длинном платье, закрытом до самого подбородка, могут быть в равной степени приличными, скромными или благопристойными по стандартам общества, в котором они живут; и обе, независимо от одежды, которую носят, могут быть одинаково целомудренными (или распутными). Слова и выражения, которыми целомудренные женщины пользовались во времена Шекспира, можно было бы услышать в девятнадцатом веке только от женщины, потерявшей себя. Когда люди нарушают правила пристойности, принятые в их обществе, чтобы разжечь страсть в себе или в других, они совершают преступление против нравственности. Если они нарушают эти правила по небрежности или невежеству, то повинны лишь в плохих манерах. Если, как часто случается, они нарушают эти правила намеренно, чтобы шокировать или смутить других, это не всегда говорит об их распутстве, скорее  —  об их озлобленности.

> Только недобрый человек испытывает удовольствие, ставя других в неловкое положение. Я не думаю, чтобы чрезмерно высокие строгости и нормы приличия служили доказательством целомудрия и помогали ему; и потому нынешнее упрощение и облегчение этих норм хвалю, а не ругаю.

> Однако тут есть и неудобство: у людей различного возраста и разного типа — различны стандарты приличия. Получается неразбериха. Я думаю, старым людям или людям старомодным следует очень осторожно судить о молодых. Они не должны считать, что молодые или "эмансипированные" испорчены, если (по старым стандартам) они ведут себя неприлично. И наоборот, молодым не следует называть старших ханжами или пуританами, если те не могут принять новые стандарты. Если бы мы захотели видеть в других всё хорошее, что в них есть, и делать всё возможное, чтобы эти "другие" чувствовали себя как можно легче и удобнее, решилось бы множество проблем.

> Целомудрие — одна из самых непопулярных христианских добродетелей. Тут нет исключений; христианское правило гласит: "Либо женись и храни абсолютную верность супруге (или супругу), либо соблюдай полное воздержание"[1]. Это настолько трудно и настолько противоречит нашим инстинктам, что напрашивается вывод: либо не право христианство, либо с нашими половыми инстинктами в их теперешнем виде что-то не в порядке. Либо то, либо другое. Конечно, будучи христианином, я считаю, что неладно с нашими половыми инстинктами.

> Но у меня есть и другие основания. Биологическая цель половых отношений — это дети, как биологическая цель питания — восстановление организма. Если мы будем есть, когда нам хочется и сколько хочется, то, скорее всего, мы будем есть слишком много, но всё-таки не катастрофически много. Один человек может есть за двоих, но не за десятерых. Аппетит переходит границу биологической цели — но не чрезмерно. А вот если молодой человек даст волю своему половому аппетиту и если от каждого акта родится ребенок, то за десять лет этот молодой человек сможет заселить своими потомками небольшой город. Этот аппетит несоразмерно выходит за границу своих биологических функций. Рассмотрим это с другой стороны. На представление стриптиза вы можете легко собрать огромную толпу. Всегда найдется достаточно желающих посмотреть, как раздевается на сцене женщина. Предположим, мы приехали в какую-то страну, где театр можно заполнить зрителями, собравшимися ради довольно странного зрелища: на сцене стоит блюдо, прикрытое салфеткой, затем ее медленно поднимают, постепенно открывая взгляду то, что на блюде; и перед тем как погаснут театральные огни, каждый зритель увидит, что там лежит баранья отбивная или кусок ветчины. Не придет ли вам в голову, что у жителей этой страны что-то неладное с аппетитом? Ну а если кто-то, выросший в другом мире, увидел бы сцену стриптиза, не подумал ли бы он, что с нашим половым инстинктом что-то не в порядке?

> Споря со мной, один человек заметил, что, если бы он обнаружил такую страну, он решил бы, что народ в этой стране голодает. Он хотел сказать, что увлечение стриптизом похоже не на половое извращение, а на половой голод. Согласен, если в какой-то стране люди проявляют живой интерес к раздеванию отбивной, то одно из объяснений  —  голод. Однако сделаем следующий шаг, проверим нашу гипотезу, выяснив, много или мало ест житель этой страны. Если наблюдения покажут, что едят здесь немало, нам придется отказаться от первой гипотезы и поискать другое объяснение. Так и с зависимостью между половым голодом и интересом к стриптизу: надо выяснить, превосходит ли половое воздержание нашего века половое воздержание других столетий, когда стриптиза не было. Нет, не превосходит. Противозачаточные средства резко снизили риск, связанный с половыми излишествами и с ответственность за них и в браке, и вне брака; общественное мнение стало гораздо снисходительнее к незаконным связям и даже к извращениям по сравнению со всеми остальными веками после языческих времен. К тому же гипотеза о "половом голодании" — не единственное объяснение. Каждый знает, что половой аппетит, как и всякий другой, стимулируется излишествами. Вполне возможно, что голодающий много думает о еде. Но о ней много думает и обжора.

> И еще одно, третье соображение. Немногие хотят есть то, что не пригодно для еды, или делать с пищей что-то другое. Иными словами, извращенный аппетит крайне редок. А вот извращений сексуальных — очень много, они просто пугают и с трудом поддаются лечению. Мне не хотелось бы вдаваться во всё это, но придется. Приходится потому, что последние двадцать лет нас день за днем кормили отборной ложью о сексе. Нам повторяли до тошноты, что половое желание так же правомерно, как и любое другое; нас убеждали, что откажись мы от глупой викторианской идеи это желание подавлять, всё в нашем человеческом саду станет хорошо. Это — неправда. Как только вы, отвернувшись от пропаганды, переведете взгляд на факты, вы увидите, что это ложь.

> Вам говорят, что половые отношения пришли в беспорядок из-за того, что их подавляли. Но  в последние двадцать лет их не подавляют, о них судачат повсюду круглые сутки, а они не пришли в норму. Если вся беда в том, что их подавляли и замалчивали, с наступлением свободы проблема должна бы разрешиться. Однако этого нет. Я считаю, что всё было как раз наоборот: когда-то, в самом начале, люди начали замалчивать этот вопрос именно из-за того, что он выходил из-под контроля, вызывал дикую неразбериху.

> Современные люди говорят: "В половых отношениях нет ничего постыдного". Подразумевать они могут две вещи. Они могут иметь в виду, что нет ничего постыдного как в том, что люди воспроизводят себя определенным способом, и в том, что способ этот сопряжен с удовольствием. Если так, то они правы. Христианство с этим согласно. Беда не в самом способе и не в удовольствии. В старину христианские наставники говорили: "Если бы человек не пал, то получал бы гораздо больше удовольствия от половых отношений, чем получает теперь". Да, туповатые христиане внушили нам, что с точки зрения христианства тело, половые отношения, физические удовольствия — дурны сами по себе. Эти люди совершенно не правы. Христианство — едва ли не единственная из всех религий, которая хорошо относится к телу, считает, что материя — это благо; что Сам Бог однажды облекся в человеческое тело; что нам будет дано какое-то новое тело даже на небесах и тело это станет существенной частью нашей радости, красоты, силы. Христианство возвеличило брак больше, чем любая другая религия, и почти все великие поэмы о любви написаны христианами. Если кто-нибудь говорит, что половые отношения — зло, христианство тут же возражает. Но когда люди говорят: "В половых отношениях нет ничего постыдного", они могут подразумевать, что нет ничего предосудительного в том, каковы эти отношения сегодня.

> Если они это имеют в виду, то, я думаю, они не правы. Сегодняшнее положение — весьма и весьма постыдное. Нет ничего постыдного в наслаждении едой; но было бы очень позорно для человечества, если бы половина населения земного шара сделала пищу главным интересом своей жизни и проводила время, глядя на ее изображения, облизываясь и пуская слюну. Я не хочу сказать, что мы с вами ответственны за всё это. Мы страдаем от искаженной наследственности, которую передали нам предки. Кроме того, мы выросли под гром проповедей, призывающих к невоздержанию. Есть люди, которые ради прибыли хотят, чтобы наши половые инстинкты были постоянно возбуждены, потому что человек, одержимый навязчивой идеей или страстью, едва ли способен удержаться от расходов на ее удовлетворение. Бог знает о нашем положении и, когда Он будет нас судить, учтет всё, что нам приходилось преодолевать. Важно только, чтобы мы искренне и настойчиво хотели это преодолеть.

> Мы не можем исцелиться прежде, чем захотим. Те, кто действительно ищет помощи, получают ее. Но многим современным людям даже пожелать этого трудно. Легко думать, будто мы хотим чего-то, когда на самом деле вовсе этого не хотим. Давно еще один известный христианин сказал, что когда он был молодым, то постоянно молился, чтобы Бог наделил его целомудрием. И лишь много лет спустя он понял, что пока его губы шептали: "О Господи, сделай меня целомудренным", сердце добавляло: "Только, пожалуйста, не сейчас". То же самое может случиться и с молитвами о других добродетелях.

 

Окончание в следующием выпуске.