=рассылка *Христианское просвещение*=

Благодать Господа Иисуса Христа, любовь Бога Отца и общение Святого Духа да будет с вами!

Тема выпуска: Святоотеческое учение о непостижимости природы евхаристии

Автор: Николай Успенский
Из книги: АНАФОРА.
Оп.: Проф. Н.Д. Успенский. Анафора. Опыт историко-литургического анализа. Богословские труды. Сб. 13. М., 1975. С. 125-147. Переиздано отдельной брошюрой в изд-ве "Сардоникс", 2004 г., под названием: "Святоотеческое учение о евхаристии" на обложке и с добавлением на шмуцтитуле: "и возникновение конфессиональных расхождений".
krotov.info/libr_min/u/uspen_n3.html; k-istine.ru/base_faith/mystery_uspenskii.htm;
holytrinitymission.org/books/russian/sviatootecheskoe_uchenie_evharistii_n_uspensky.htm (из этой публикации взяты подзаголовки).
Подчеркивание — редактора рассылки.
 
серия "Литургия, литургическая жизнь";
серия
"Церковь:
единство и разделения.
Конфессии";
серия "История христианства: темы".
    

Предыдущий выпуск из этой книги:
• (1) Святоотеческое учение о реальности евхаристии

(2506 слов)

 

Непостижимость природы Евхаристии

> Относительно того, как евхаристические хлеб и вино становятся Плотью и Кровью Господа, мы не находим ответа в святоотеческой письменности. Напротив, у некоторых отцов Церкви наблюдается желание избегать этого вопроса. Тот же св. Ефрем Сирии пишет: “Я, братия мои, так как не могу понять Господних Тайн, не осмеливаюсь идти далее или вновь касаться сих страшных и сокровенных Тайн. А если бы и захотел употребить дерзость и стал рассуждать о них, то не в состоянии буду постигнуть Божиих Тайн, но окажется, что я дерзок, неразумен и сражаюсь только с воздухом, хотя вовсе не могу осязать его по причине тонкости, потому что они (Тайны) выше моей природы. Напротив, лучше прославлю Бога Отца, благоволившего через Единородного возлюбленного Сына Своего спасти меня недостойного грешника, который верует в Него в простоте сердца, избегает пытливости и всякого посягательства, оскорбительного для Бога. Я смертен, из земли земляной, из земляного естества создан по благости; добровольно сознаю ничтожность своей природы и не хочу входить в исследование о моем Создателе, потому что страшен Непостижимый по естеству”[22].

> Об этом же св. Иоанн Дамаскин пишет: “Как Бог через действие Святого Духа сделал всё, что сотворил, так и сейчас действие Святого Духа совершает то, что сверхъестественно и что может понять только вера. “Как это может быть, сказала Святая Дева Мария, если Я не знаю мужа?” – на то архангел Гавриил ответил: “Дух Святой сойдет на Тебя и сила Всевышнего осенит Тебя”. И сейчас ты спрашиваешь: “Как становится хлеб Телом Христовым и вино и вода – Кровью Христовой?” – и я говорю тебе: “Дух Святой сходит и совершает то, что выше слова и знания””[23].

В святоотеческой письменности не встречается случая, где бы говорилось об изменяемости физической природы евхаристических хлеба и вина после того, как “хлеб становится Телом Христовым и вино и вода – Кровью Христовой”. По-видимому, этот вопрос не поднимался, потому что отцы Церкви считали его “выше слова и знания”. Только свв. Ириней Лионский, Иоанн Златоуст и Иоанн Дамаскин касаются затронутого здесь вопроса, причем высказывания Иринея Лионского и Златоуста не связаны непосредственно с Евхаристией. Они говорят о других предметах вероучения. Вопрос же о природе евхаристических хлеба и вина привлекают в качестве аргумента, подтверждающего освещаемую ими истину веры.

> Рассуждения св. Иринея Лионского направлены против еретиков, говоривших, что хлеб и вино в их Евхаристии являются Телом и Кровью Иисуса Христа, и в то же время утверждавших, что Христос не Сын Божий, и отрицавших “общение и единство плоти и духа”. Это были гностические заблуждения, и св. Ириней в обличение их приводит в качестве аргумента свою, то есть христианскую, Евхаристию, где “хлеб от земли, после призывания над ним Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей – из земного и небесного... и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения[24].

> Св. Иоанн Златоуст коснулся вопроса о евхаристическом хлебе в письме к монаху Кесарию. Предметом рассуждения в данном случае было учение Церкви о единой Ипостаси Богочеловека при наличии в Нём двух совершенных естеств – Божеского и человеческого. Каким образом два естества, полярных по их свойствам, – Божеское и человеческое – могли составить одну Личность Иисуса Христа, на это Златоуст отвечает Кесарию примером евхаристического хлеба: “Как хлеб, прежде нежели освятится, мы называем хлебом; когда же Божественная благодать освятит его чрез посредство священника, то он уже не называется хлебом, но достойно называется Телом Господним, хотя естество хлеба (`h fusiV) в нём остается, и не двумя телами, но одним Телом Сына мы называем его, так и здесь, по внедрении Божественного естества в тело, то и другое вместе составили одного Сына, одно Лицо, при нераздельности в то же время неслитно познаваемое – не в одном только естестве, но в двух совершенных”[25].

> Оба цитированных святоотеческих высказывания представляются нам особенно важными, потому что они были сделаны как доказательства в подтверждение других истин вероучения. Мы не можем допустить мысли, чтобы оба великих отца Церкви, из которых первый занимал ведущее место среди христианских борцов с гностицизмом, а второй действовал накануне христологических споров, позволили себе использовать в качестве аргументации в защиту вероучения Церкви то, что не разделялось общецерковным сознанием или противоречило ему. Это было бы самообречением на поражение. В судьбе же Златоуста это было бы хорошим поводом к обвинению его если не в ереси, то во всяком случае в заблуждении или противоречии себе, поскольку он стал употреблять в анафоре не существовавшие там до него слова “Преложив Духом Твоим Святым”. Но при множестве предъявленных ему собором при Дубе обвинений, самых несуразных, обвинение в неправославном учении о евхаристическом хлебе или в заблуждении по этому вопросу не было предъявлено. Из сказанного вывод может быть один: церковное сознание принимало евхаристический хлеб (и чашу) как истинное Тело и Кровь Христовы, но при этом не исключало их естественной природы, и словами “Преложив Духом Твоим Святым” Златоуст только указывал на восполнение этих даров Божественной благодатью, так что хлеб становился “уже свободен от наименования хлебом, но стал достоин имени Тела Господня, хотя природа хлеба в нём осталась”. Заметим, что и после Златоуста, в эпоху христологических споров, общецерковное сознание принимало евхаристические хлеб и вино как истинное Тело и Кровь Христовы, не исключая их естественной природы. Если бы Церковь отрицала существование в освященных Дарах физической природы хлеба и вина, то это служило бы для монофизитов хорошим аргументом против дифизитов. Но ни один монофизитский писатель не прибегнул к этому аргументу.

> Св. Иоанн Дамаскин касается этого вопроса в “Точном изложении православной веры”, которое представляет обобщение вероучительных суждений предшествовавших ему отцов Церкви. Говоря о том, что в Евхаристии хлеб и вино после их освящения являются Телом и Кровью Христа, он нигде не употребляет слова metousiwsiV, которое указывало бы на изменение природы хлеба и вина. В этих случаях он употребляет глаголы metapoiein или metaballesqan, которые соответствуют не только глаголу “изменять”, но и “усваивать”, “приобретать”. Кроме того, Дамаскин говорит: “Исаия увидел уголь, но уголь не простое дерево, а соединенное с огнем; так и хлеб общения не просто хлеб, но соединенный с Божеством; Тело же, соединенное с Божеством, не одно естество, но одно, конечно, принадлежит Телу, другое же – соединенному с ним Божеству. Поэтому то и другое вместе – не одно естество, но два[26]. Литературные параллели этого периода ясны: уголь, соединенный с огнем, – одна параллель. Хлеб, соединенный с Божеством, – вторая параллель. Отсюда следует вывод, что во Христе Тело и Божество – тоже два естества. Итак, св. Иоанн Дамаскин не отрицает существования в евхаристическом хлебе его природы и после его освящения. Он называет этот хлеб соединенным с Божеством и видит в этом аналогию соединению человеческого тела с Божеством в Иисусе Христе. Короче говоря, существованием в евхаристическом хлебе его природы после наития на него Святого Духа Дамаскин утверждает догмат о двух естествах в Богочеловеке[27].

> Мнение о том, что хлеб и вино, становясь с наитием на них Святого Духа Телом и Кровью Иисуса Христа, уже не являются хлебом и вином, было высказано впервые западным богословом Родбертом Пасхазием (785–860). В трактате “De corpore et sanguine Domini” он писал: “Пусть никто не смущается о сем таинстве Тела и Крови Христовых, что здесь даны истинная Плоть и Кровь, ибо так восхотел Тот, Кто создал (все). И поскольку такова Его воля, то должно веровать, что после освящения (consecratio) уже не что иное, как Плоть и Кровь Христовы, хотя и остающиеся в образе хлеба и вина. И сказать еще более дивно: здесь не иная, а совершенно та же самая плоть, которая родилась от Девы Марии, пострадала на кресте и воскресла из гроба. Эта самая именно Плоть Христова доныне приносится в жертву за жизнь мира, и когда достойно приемлется, восстановляет в нас жизнь вечную”[28]. “Также не должно верить ни во что другое, кроме Плоти и Крови Христовой, которые не плотским ядением, но духовной сладостью познаются и разумной верой воспринимаются”[29]. Мнение Пасхазия вызвало богословские споры, которые продолжались в течение столетий.

> Развивая учение своих предшественников-схоластов, Фома Аквинат (1225–1274) пришел к утверждению, что Евхаристия представляет восстановление сущности Голгофской жертвы Христа и потому может быть названа закланием Христа (immolatio Christi). Отсюда следовал вывод, что под видом хлеба и вина были не Тело и Кровь Христа, а Он Сам[30].


> Трудно сказать, к чему могли бы привести эти богословские споры и исследования, но вспыхнувшая реформация вызвала необходимость созыва собора. Тридентский Собор 1545–1563 гг. коснулся спорных евхаристических вопросов и в результате утвердил как догмат учение о transsubstantiatio, то есть что сущность хлеба и вина пресуществляется в Тело и Кровь Христа, так что от хлеба и вина сохраняются лишь их акциденции, или видимые признаки: форма, цвет, вкус, запах, и что в святом Причастии (hostia) присутствует Сам Иисус Христос.

> Учение это распространялось и на православном Востоке. Его до Тридентского Собора пропагандировал участник Флорентийского Собора 1438–1439 гг. Виссарион, епископ Никейский (впоследствии кардинал Римской Церкви). Его разделял патриарх Константинопольский Геннадий Схоларий (1453–1456).

> Оно проникло в “Православное исповедание кафолической и апостольской Церкви восточной”, подписанное восточными патриархами 11 марта 1645 года. Здесь в ответе на вопрос: “Какое третье таинство?” – сказано: “Святая Евхаристия, или Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, под видом хлеба и вина, в котором истинно и собственно или действительно находится Иисус Христос” (вопрос 106-й), а в ответе на вопрос 107-й говорится: “...Священник, освящая Дары, так должен мыслить, что самое существо хлеба и самое существо вина прелагается в существо истинного Тела и Крови Христовой, действием Святого Духа, Которого призывает в сие время для совершения сего таинства молитвой и словами: Ниспосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащия Дары сия, и сотвори убо хлеб сей, честное Тело Христа Твоего: а еже в чаши сей честную Кровь Христа Твоего, преложив Духом Твоим Святым. После сих слов немедленно бывает пресуществление: хлеб пременяется в истинное Тело Христово, а вино – в истинную Кровь; остаются только одни виды их, представляющиеся взору”[31]. Затем оно отразилось в “Послании патриархов восточно-кафолической Церкви о православной вере”, где сказано, что “по освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое Тело и Кровь Господни под видом и образом хлеба и вина” и что “каким мы обязаны поклонением Самому Господу нашему Иисусу Христу, таким же Телу и Крови Господней”[32]. Отсюда оно вошло в русские труды по догматическому богословию. Митрополит Макарий, излагая православное учение об освящении евхаристических хлеба и вина, отождествил значение слов “преложение” и “пресуществление”. Говоря о преложении, он сделал примечание: “Слово пресуществление metousiwsiV, transsubstantiatio, выражающее совершенно ту же самую мысль, начало входить в употребление на Западе с половины XI века, а на Востоке – с XV, когда встречается оно у Геннадия, патриарха Константинопольского... С того времени слово это, как правильно и весьма сильно выражающее мысль догмата, стало постоянно употребляться Православной Церковью наравне со словом преложение[33].

> Принятие православным Востоком римо-католического учения о Евхаристии исторически объясняется тем, что богословская наука на Востоке в условиях турецкого порабощения греков находилась в состоянии упадка; в России же до XIX столетия существовали только две высших богословских школы – Киевская и Московская духовные академии, богословское образование в которых находилось по крайней мере до середины XVIII века под влиянием римо-католического.

> Православное богословие не может согласиться с римо-католическим учением о пресуществлении уже потому, что это учение не святоотеческое. Архиепископ Дюссельдорфский Алексий по этому поводу пишет, что Тридентский Собор зашел далеко, утверждая, что хлеб перестает быть хлебом и вино – вином, потому что в этом случае получается “овеществленное” присутствие Христа, не такое, о каком молится Церковь словами metaballein, metarruqmisai. “Это значит, – говорит он, – выходить значительно дальше того, что позволяет евангельский текст и святоотеческое предание. Это значит противоречить классическому богословию V–VI веков, которое видит в евхаристических элементах – как у Христа две природы – одну природу хлеба и вина, которые не перестают быть таковыми, и одну сверхъестественную природу, которую принесенные в святую Евхаристию элементы приобретают действием на них Святого Духа”[34].

> Профессор-протоиерей С. Булгаков называет это претворение хлеба и вина метафизическим, то есть таким, которое не доступно ни нашему чувственному восприятию, ни разуму, а только вере, такой вере, которая, по апостолу Павлу, есть “осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом” (Евр.11,1). Поэтому в молитве, произносимой перед причащением, говорится: “Верую, Господи, и исповедую, ...яко сие есть самое пречистое Тело Твое и сия есть самая честная Кровь Твоя...[35]

> Проф. Н.Н. Глубоковский по этому же вопросу в очерке “Патристическое учение Православной Восточной Церкви о тайне Евхаристии до св. Иоанна Дамаскина включительно” (журнал “Гласник Правосл. Патр.”, № 20) пишет: “Фактический способ претворения евхаристических даров непостижим для нас по самой сущности данного чудесного акта и не допускает адекватного рационального обозначения точным термином. Восточная Православная Церковь всегда и неизменно проповедовала догматическую истину евхаристического претворения, но не санкционировала специальной формулы для полного понимания самого процесса евхаристической тайны. Выражение metousiwsiV появилось на Православном Востоке лишь в XV веке и не имело символического (т.е. официального, обязательного) значения, вследствие чего его не употребляли на православных соборах в 1639 г. в Царьграде и в 1642 г. в Яссах, несмотря на то, что оба собора специально занимались вопросом о сущности Евхаристии. Этот латинский термин был просто заимствован, без схоластических философско-рациональных ассоциаций, потому что они существенно не связаны с транссубстанцией, которая, например, у Фомы Аквината констатирует в Евхаристии не что-нибудь иное, как то, что здесь есть donversio non est formalis, sed substantialis”[36].

> Иногда православные богословы, которых никак нельзя обвинить в католических взглядах, просто в силу усвоенных ими сведений из учебников по Догматическому богословию или по Катехизису, говорят как о всем понятной азбучной истине, что сущность хлеба и вина претворяется в Тело и Кровь Христовы, так что от этих элементов остается только их внешний вид или форма. Но это не азбучная истина, а заученные и до конца не продуманные слова. По этому поводу епископ Николай, ректор Софийской духовной академии св. Климента, пишет:

> “На возражение некоторых богословов-рационалистов против православного понимания преложения евхаристических даров, а именно, что хлеб и вино и после их освящения сохраняют свой вид, физические и химические свойства, ответим: вопрос о сущности вещей и до сих пор не разрешен определенно. Он всё еще является основной проблемой философии. Мы не знаем сущности (естества) вещей. Не знаем и в каком отношении эта сущность находится к внешним свойствам, то есть влечет ли за собой действительное изменение самой сущности по необходимости и изменение в акцидентах. Мы знаем, например, о несостоятельности наивного реализма – считать действительность точно такой, какой нам представляют ее наши чувственные восприятия. Известны также учения Аристотеля, Платона, Спинозы, Лейбница, Гегеля, Канта и др. о субстанции (истинной сущности, бытийной основе) вещей. И ни одно из них не может дать окончательного и верного ответа на вопрос о сущности, об ее изменениях и об изменении ее феноменов. Наука, следовательно, не может ни подтвердить, ни отвергнуть возможность преложения. Верующие принимают его как факт, как метафизическую эвидентность (очевидность). Преложение как иррациональный по своей сущности факт, несмотря на все успехи в попытках осветить его разумно, навсегда остается предметом нашей религиозной веры”[37].

> Если схоластическое богословие пришло к отождествлению Тела и Крови Христовых с Самим Иисусом Христом и Тридентский Собор установил поклонение гостии (hostia), как Самому Господу, то православное богословие никогда не допускало подобного отождествления, как противоречащего евангельским повествованиям об установлении Евхаристии и учению о ней апостола Павла. Святоотеческое учение о почитании Святых Тайн изложено св. Иоанном Дамаскином следующими словами: “Посему да приступим со всяким страхом и чистой совестью и не подлежащей сомнению верой, и для нас будет именно так полезно, подобно тому, как веруем, не сомневаясь. Почтим же его (т.е. таинство) всякой чистотой – как душевной, так и телесной, ибо оно двояко. Да приступим к нему со жгучей любовью и, сложив руки в форме креста, примем в себя Тело Распятого. И, устремив глаза и уста и чело, причастимся Божественного угля для того, чтобы огонь находящейся в нас любви, приняв воспламенение, происходящее от угля, сжег наши грехи и освятил наши сердца и чтобы, вследствие общения с Божественным огнем, мы воспламенились и были обожествлены”[38].


> [22] <Sermo de iis, qui Filii Dei naturam Scrutantur... los. Assemani. S. Ephraem. Syr. opera omnia... Romae, 1796, col. 423-424. За неимением труда И. Ассемани, цитирую по статье А. Кириллова “Догматическое учение о таинстве Евхаристии в творениях св. Ефрема Сирина”. “Богословский вестник”, 1896, ноябрь.>, с. 168-169.

[23] Точное изложение православной веры, IV, 13. Перевод проф. Бронзова. СПб., 1894. С. 221.

[24] Против ересей, кн. IV, гл. 18, 1, 5.

[25] Творения, т. 3, с. 815.

[26] Св. Иоанн Дамаскин. Цит. соч. С. 218-226.

[27] Нельзя не удивляться произвольному и тенденциозному комментированию сказанного Иоанном Дамаскиным (а равно и Иоанном Златоустом) в статье В. Малахова “Пресуществление Святых Даров” (“Богословский вестник”, 1898, июль–сентябрь, с. 128-129, 136-138). Поставив целью обличение протестантского учения о евхаристии, автор оказался проводником католического, выдал его за православное и не нашел ничего лучшего, как закончить статью цитатой Лейбница!

[28] Мignе. Р.L., t. 120, col. 1269.

[29] Там же, col. 1324 С.

[30] Summa theologica, III, 9, 83, a. 1.

[31] Православное исповедание... М., 1900. С. 69-70.

[32] Послание патриархов восточно-кафолической Церкви о православной вере. Царская и патриаршая грамоты об учреждении Св. Синода. М., 1848. С. 35-36.

[33] Православно-догматическое богословие. Т. 2. СПб., 1895. С. 397.

[34] Les sacrements: Fonts ou murs entre Ie Orthodoxie et Rome? “Вестник Русского Западноевропейского Патриаршего Экзархата”, № 51, (1965), с. 181.

[35] Евхаристический догмат. “Путь”, № 20—21 (1930), с. 6.

[36] Цит. по труду ректора Софийской духовной академии епископа Николая “Богословие святой Евхаристии” (Цикл лекций, прочитанных в Московской и Ленинградской духовных академиях). Машинопись. М., 1971. С. 135.

[37] Николай, еп. Макариопольский. Цит. соч. С. 136.

[38] Точное изложение православной веры, с. 223.

Проект "Христианское просвещение" ищет спонсоров! Их реклама может быть помещена в ежедневной рассылке, которую получают более 6000 человек.
Буду благодарен за МАТЕРИАЛЬНУЮ ПОДДЕРЖКУ проекта.
Как это можно сделать, описано на странице messia.ru/pomoch.htm.

Здесь вы можете оценить прочитанный выпуск рассылки.
Заранее благодарен всем, кто выразит свое мнение.

Голосование эл. почтой: нажмите на ссылку, соответствующую выбранной Вами оценке, и отправьте письмо!
(В теле письма можно оставить свои комментарии.
При этом, если Вы расчитываете на ответ, не забудьте подписаться и указать свой эл. адрес, если он отличается от адреса, с которого Вы отправляете письмо.)

? (затрудняюсь ответить)  /  0 (неинтересно - не(до)читал)  /  1 (не понравилось / не интересно)  /  2 (малоинтересно)  / 

3 (интересно)  /  4 (очень интересно)  /  (замечательно! чудесно!) 

www.messia.ru/r2/4/l11_133.htm

Архив рассылки, формы подписки —> www.messia.ru/r2/
Сайт "Христианское просвещение" —> www.messia.ru
>Форум сайта< 


Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах –
в письме, в icq или на форуме.

Постараюсь ответить на вопросы.


Обратите внимание, что редактор-составитель рассылки не является, как правило, автором текстов, которые в рассылке используются.
Автор текста указывается перед текстом.

Божьего благословения!  
редактор-составитель рассылки
Александр Поляков, священник*
(запасной адрес: alrpol0@gmail.com)
<= предш. выпуск серии о литургии
<= предш. выпуск серии о конфессиях
<= предш. выпуск серии "История христианства: темы" 
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU Каталог Христианских Ресурсов «Светильник»