> 5. Перемены

Мессия – ваша жизнь, и когда Он явит себя, тогда и вы явитесь с Ним во славе.
Поэтому умертвите в себе всё то, что в вас от земной природы… ведь вы уже сбросили с себя ветхого человека со всеми его делами. Вы облеклись в нового человека, который постоянно обновляется, всё больше уподобляясь образу своего Создателя… (Кол 3:4–5,9–10)

> Вот как Павел понимает добродетель. Любопытно, что точно так же понимает ее и Иоанн:

 Так живите в Нём теперь, детки, и тогда, когда Он будет явлен, мы не будем ведать страха и не станем прятать глаз от стыда при Его возвращении… Да, любимые, мы уже теперь дети Бога, а какими мы будем, это еще не открыто. Мы знаем лишь то, что, когда это откроется, мы будем подобны Ему, потому что увидим Его таким, каков Он есть. И всякий, кто возлагает на Него такие надежды, очищает себя, потому что чист Он. (1Ин 2:28; 3:2–3)

> Будущее покажет, каково наше подлинное конечное предназначение: и потому нам надо напряженно трудиться сегодня, чтобы стать теми, кем мы призваны стать. И у Павла, и у Иоанна это наше будущее предназначение (никогда не лишнее это повторить) уже дано нам в Иисусе Христе и в нашей сопричастности с ним. Мы не берем сырой материал нашей жизни, чтобы начинать этот труд с нуля. Мы начинаем с того характера, который уже есть во Христе, с которым мы воскресли (Кол 3:1) и в котором «пребываем» (1Ин 2:28); дар любви позволяет нам называться «детьми Божиими» (1Ин 3:1, Гал 4:1–7). Но сейчас нас в первую очередь интересует логика добродетели у Павла и Иоанна, а также практические шаги, которые ведут к достижению добродетели.

> Начнем с логики. Призыв Павла явно говорит о добродетели в ее христианской версии. Слова Павла нельзя свести ни к христианской деонтологии (то есть к вопросу о наборе новых либо пересмотренных «правил» или «обязанностей»), ни к христианскому утилитаризму (к поиску и подсчетам максимально возможного счастья для наибольшего числа людей), не говоря уже о христианском романтизме или экзистенциализме. Рассмотрим эти тексты по порядку. Призывы в тексте 3:1-17 Послания к колоссянам, где мы находим одно из самых полных и богословски обоснованных положений этического учения Павла, нельзя назвать «христианскими правилами» в том смысле, как это многие сегодня понимают (я здесь не имею в виду глубоких мыслителей, которые, разумеется, знают, что добродетель не следует противопоставлять здравым правилам, но расхожие представления: здесь, как только кто-нибудь заговаривает о правильном поведении, он слышит обвинение в том, что проецирует свои предрассудки и свою психологию на других случайным образом). Нельзя также сказать, что призывы Павла направлены на то, чтобы соответствующее поведение осчастливило как можно больше людей. Для этого Павел слишком реалистичен, он слишком хорошо знает, что, когда люди начинают следовать за распятым Иисусом, их ждут страдания. Конечно, «<нынешние наши страдания – ничто в сравнении с той славой, которая нас ждет>» (Рим 8:18), но вряд ли воображаемый христианский утилитарист сможет что-нибудь выстроить на этом аргументе. И наконец, Павел вовсе не говорит того, что желали бы услышать сторонники романтизма и экзистенциализма, – он не говорит, что те нравственные установки, к которым он призывает, придут к христианам «естественно», так что, став христианином, ты просто их усвоишь без размышлений, оценки и нравственных усилий.

> Нет, он призывает в нынешнее время сформировать у себя такой характер, который позволит предвосхитить обещанное будущее, которое мы рассматривали выше. Мы видели, что для христиан это будущее заключается в воскресении в теле, подобном телу воскресшего Иисуса, а воскресение позволит участвовать в жизни нового мира, нового творения, уже начавшегося во Христе, где народ Божий станет царственным священством, тем подлинным человечеством, через которое Бог даст миру славу, процветание и добрый порядок. Мессия уже сейчас «сидит одесную Бога» – то есть стал законным властителем мира; прекрасно, говорит Павел, а если вы пребываете во Христе, это относится и к вам. Как «кардинальные добродетели» языческих философов указывали, уже ее предвосхищая, на такую конечную цель, как eudaimonia, или «процветание», так и образ жизни, о котором говорит Павел, указывает, позволяя его предвосхитить, на грядущее обновление человечества.

> Говоря об этой логике, следует понять, чего Павел не утверждает. «<Помышляйте о вышнем>, а не о земном», – призывает он христиан (Кол 3:2). Многовековая традиция дуалистического толкования этих слов ведет нынешнего читателя по ложному пути: он думает, что, противопоставляя «<вышнее>» «земному», Павел противопоставляет мир пространства, времени и материи («земное») «высшему» чисто духовному миру, где можно со вздохом облегчения забыть об этих презренных и хаотичных вещах.

> Это совершенно неверно. Если бы Павел имел это в виду, он должен был бы настаивать на запретах относительно определенных видов пищи и напитков, а не говорить, что эти запреты не важны (2:16–23). Он не призывал бы христиан развивать все те практические стороны характера, которые мы вскоре рассмотрим (3:12–17). Нет, как ясно показывает текст (3:5–9), под «земным» он понимает образ жизни человека, отвернувшегося от Творца, поведение, которое отражает не Божью любовь и милость, но нынешнюю испорченность творения. Обратим внимание на параллель с текстом 3:14–21 Послания к филиппийцам: здесь Павел также противопоставляет «вышнее» и «земное», причем можно ясно понять, что «земным» он называет не «мир пространства, времени и материи», но «поведение, которое основано преимущественно на земных потребностях». И в конце данного отрывка говорится не о том, что Иисус уносит людей из нынешнего материального мира, но о том, что он приходит сюда с небес, чтобы соединить небо и землю и, владычествуя над обоими, преобразить наши нынешние тленные тела в подобие того, каким сам Иисус уже обладает. И, как это часто отмечали читающие список «дел плоти» в стихах 19–21 главы 5 Послания к галатам, большинство поступков, перечисленных в Кол 3:5–9, могут совершать и бесплотные духи (злость, злоречие, сквернословие и особенно ложь). Иными словами, Павел пользуется образами «верха» и «низа», чтобы говорить о нравственной жизни, но при этом не склоняется к онтологическому дуализму (дурная материя, хороший нематериальный мир). Когда кто-то отвергает добрый мир, сотворенный Богом, получается в лучшем случае грубая пародия, порождающая искаженные представления о христианской добродетели.

> Но что же, по мнению Павла, христиане Колосс должны делать? Можно дать такой ответ: он призывает их в нынешнее время формировать такой характер, который в подлинном смысле предвосхищает жизнь грядущего века. Мы еще рассмотрим те практические вещи, которые он говорит здесь и в других местах. Но сейчас нам важно понять, что стремление к христианской добродетели предполагает нравственное усилие. «Умертвите…» (3:5), «<отбросьте>…» (3:8), «облекитесь…» (3:14) – эти призывы Павла представляют для нас особый интерес.

> Прежде всего следует заметить, что эти вещи не приходят к нам «естественно». И это касается даже христианина с опытом, а не только новичка. Как мы уже говорили, когда характер формируется у человека в его полноте, добродетель становится как бы «естественной». Однако чтобы прийти к этому состоянию, нужно принимать нелегкие решения и совершать трудные действия, борясь с привычными ожиданиями, склонностями, желаниями и инстинктами, которые живут в каждом человеке.

> Павел не старается смягчить сказанное им здесь. Он не говорит: «Постарайтесь отказаться от того, от чего можете» или «Попробуйте пожить без этих вещей – быть может, это вам понравится». Вместо этого он говорит: «Умертвите их». Если вы не убьете их, они убьют вас (3:6). И, следует подчеркнуть, дело не в том, что Бог внезапно дает нам странные и жесткие правила, чтобы нас ограничить, лишить удовольствий или наказать в случае неповиновения. Скорее, дело в том, что такое поведение прямо и неизбежно ведет нас к тлению, распаду и смерти, а потому уводит от нового творения, в котором совершается воскресение и небо соединяется с землей.

> Приведу один наглядный пример. Как я уже упоминал, я работал над этой книгой в разгар финансового кризиса 2008–2009 года. Мудрые и опытные финансисты говорили по этому поводу: «Банки и инвесторы выдавали людям огромные кредиты, чтобы те покупали дома, которые продавались по раздутым ценам, так что кризис неизбежно должен был случиться раньше или позднее». Финансовый крах не был случайным наказанием, как если бы суд посадил человека в тюрьму на пять лет за мошенничество. Это было закономерным и неизбежным последствием определенного поведения. Если делать такие-то поступки, они сами породят определенные последствия. Именно это Павел говорит о тех вещах, которые он перечислил. Это жизненные привычки, уже несущие в себе смерть, к которой они ведут.

> И потому некоторые вещи следует «умертвить». Другие надо «<отбросить>», сделать недосягаемыми, оттолкнуть с отвращением. И в самом деле, развитие подобной чувствительности – устойчивого понимания того, что дурные аспекты характера (например, злость, гнев, злопамятность, кощунство, любого рода злословие) действительно лишают нас человечности – важнейшая часть развития характера. Если эти вещи, подобные тем, что описаны в стихе 5, становятся привычками (в стихе 7 Павел говорит, что именно так раньше жили христиане, к которым он пишет), тогда прежде всего надо создать новую привычку – отказываться от старых привычек. Представьте себе игрока в теннис, который учился самостоятельно и за много лет привык делать неправильные движения. Ему надо сначала разучиться делать множество вещей, иначе он никогда не сможет играть в теннис хорошо. И только после избавления от старых навыков он может осваивать новые привычки, которые позволят ему играть должным образом и побеждать. Так и человек, обратившийся к вере, должен понять, что существуют привычки тела, ума, воображения, речи и так далее, от которых надо отвыкнуть, чтобы потом можно было осваивать новые привычки.

---

> Однако аналогия с игрой в теннис несовершенна, потому что здесь могут сражаться друг против друга двое соперников. Другими словами, это индивидуальный спорт. Но христианское поведение имеет другой характер. Это командный спорт, такой как футбол, регби или хоккей, здесь не должно быть «балласта» – то есть таких игроков, которые просто занимают место на поле в надежде, что другие выполнят за них всю тяжелую работу. Но в то же время здесь нет одиночек, полагающих, что они могут одновременно быть нападающими и защитниками. Вот почему добродетели, которые Павел предлагает колоссянам развивать, имеют общинный характер: это взаимная доброта, правдивость, прощение, способность принимать других, пересекая традиционные барьеры расы, культуры и социального статуса. И дело не просто в том, что строительство общины и забота о ней сами по себе принадлежат к добродетелям. Поскольку центральная добродетель – это «любовь» (3:14), община – ее главный контекст. И по сути это такая община, где люди не являются клонами друг друга (о чем мы поговорим позднее). Все христиане должны обладать христианскими добродетелями, но перед каждым из них стоят свои задачи.

> Далее Павел переходит к позитивной стороне вопроса. <«Так облекитесь…, раз вы избранники Бога» (ст. 12)>. И снова можно сказать, что это не происходит самопроизвольно. Община крайне важна, но все ее члены должны усвоить себе нужные качества. Не стоит думать, что коль скоро ты обратился, посещаешь церковь, произносишь молитвы и обзавелся христианскими друзьями, в тебе появятся доброта, кротость, смирение и всё прочее – и тебе не нужно будет тратить свои усилия. Действительно, такой контекст крайне важен. Поддерживающая компания единомышленников (или удачный расклад генов и здравое воспитание в детстве) могут, хотя это не обязательно, создавать такой контекст, где у человека появляется смелость и энергия для нравственного роста. Но раньше или позже (предпочтительнее раньше) каждому христианину следует принять важнейшие решения, чтобы «облечься» в такие качества, которые действительно позволяют предчувствовать сегодня обетованную жизнь грядущего, ту жизнь, которая уже дана нам во Христе. А приняв однажды такие ключевые решения, каждый христианин должен обрести привычку принимать их снова и снова.

> Мы и «<отбрасываем>», и «облекаемся» на основании сознательного решения, которое приходится повторять снова и снова, решения делать определенные вещи определенным образом, формировать память и воображение, чтобы оно стало глубинной частью нашей психики – и, как мы видели, говоря о современных исследованиях, глубоко изменило структуры нашего таинственного мозга. И постепенно, шаг за шагом, мы «облекаемся» в эти качества – которые сначала казались нам такими искусственными, такими неестественными, такими «не моими», – и это глубинным образом преобразует наш характер. Глава 3 Послания к колоссянам – это и в самом деле учебник христианской добродетели.

> Слово «облечься» может ассоциироваться у нас с переодеванием, с тем, что люди хотят показаться не такими, какие они есть. Поэтому оно может вызвать презрительную усмешку. «Ты просто надел маску, – говорим мы человеку, который изображает сильные эмоции, – а на самом деле ничего такого не чувствуешь». Наша культура, пропитанная романтизмом и экзистенциализмом, везде готова отыскивать лицемерие и подвергать его насмешкам. Эта особенность секулярного общества отражает более старую тревогу о «людях, стремящихся стать достаточно хорошими для Бога», вместо того чтобы положиться на Божью благодать. Как мы уже видели, Мартин Лютер, писавший примерно пять столетий назад, пришел к выводу, что любая «добродетель» – это не что иное, как «лицемерие».

> Но, по логике Павла, которая отражает важнейшую черту «этики добродетели», вам придется пройти эту стадию, если вы хотите двигаться по этому пути вообще. Приведу еще одну ненадежную иллюстрацию из индивидуального вида спорта. Однажды тренер по гольфу указал мне на то, что я неправильно держу клюшку. После этого много дней вся моя игра казалась мне «неестественной». Мне очень хотелось вернуться к привычному обращению с клюшкой, потому что он казался мне таким удобным, знакомым для моих рук. К сожалению, из-за этого мяч не всегда попадал туда, куда я его посылал, тогда как новый способ держать клюшку, хотя он и казался мне крайне неестественным, хотя бы иногда приносил лучшие результаты. Подобным образом однажды преподаватель по фортепиано указал на то, что у меня не получается как следует сыграть выученное произведение потому, что я пренебрег указаниями композитора относительно положения пальцев. Когда я впервые, после нескольких месяцев упорных попыток освоить произведение, попытался добиться «правильного» положения пальцев, оно показалось мне крайне странным. Я не мог чувствовать музыку, потому что всё мое внимание занимали загадочные ощущения пальцев. Но опять же постепенно я не только научился по-другому использовать руку, но и моя игра зазвучала прекраснее, чем раньше. Вот на что похожа ситуация, когда человек начинает «облекаться» в те качества, о которых говорил апостол Павел.

> А теперь нам надо транспонировать эти индивидуальные аналогии в тональность всей общины. Нередко приходится слышать, как тренеры футбольной команды (и ее болельщики) жалуются: в нашей команде собрались яркие личности, которые не научились играть вместе. Такая команда (если ее вообще можно назвать этим словом) может проиграть другой команде, где игроки не столь талантливы по отдельности, но зато они прекрасно знают сильные стороны друг друга и умеют их использовать, знают, как создать оптимальные условия для каждого игрока, и верят, что каждый из них в нужное время окажется в нужном месте. Или, вместо пианиста, представьте себе музыканта в камерном оркестре либо скрипача в большом оркестре. Хороший музыкант не просто в совершенстве играет по стоящим перед ним нотам. Он сознательно и радостно играет как часть огромного целого; он вносит свой вклад, но помнит обо всём произведении и понимает, что здесь участвуют другие музыканты, непохожие на него, но дополняющие друг друга в их общем деле.

> «<Так облекитесь в милосердие, в сострадание, в доброту>…» За словом «облечься» стоит и такой образ: вы проснулись утром и думаете, во что вам следует одеться. Представьте себе человека, который только что сменил работу: раньше он был аудитором, а теперь отвечает за питомник растений. На протяжении многих лет, поднявшись с постели, он быстро облачался в свой деловой костюм, чтобы отправиться в офис. Ему не нужно было задумываться об этом. Теперь же ему нужна более прочная одежда для работы на открытом воздухе. Можно себе представить, что в первые дни, когда мысль о новой работе вызывала в нём энтузиазм, он без труда находил в шкафу нужную одежду. Но затем он мог проснуться, думая о чём-то постороннем, и понять, что он надел костюм и галстук – потому что новая привычка еще не укоренилась достаточно глубоко. Возможно, это глупый пример, но он кое-что объясняет: одежда не вываливается сама из шкафа и не падает тебе на плечи, надо думать о том, что ты хочешь надеть, надо много раз принимать сознательные решения, чтобы твоя одежда соответствовала тому новому образу жизни, который ты выбрал.

> Именно об этом и говорит Павел. Новый образ жизни – это жизнь «во Христе». Новая одежда – которая, несомненно, сначала будет казаться неестественной и неудобной – это свойства, перечисленные в стихах 12–17: милосердие, доброта, смирение, кротость, терпение, выдержка, прощение и, в первую очередь, любовь. Похоже на Заповеди блаженства, не правда ли? И как и в случае с Заповедями блаженства Иисуса, тебе надо решить, действительно ли ты намерен в них облечься. Нужно достать одежду из шкафа. Нужно научиться ее правильно надевать, как люди учатся завязывать галстук.

> Павел продолжает использовать свою метафору: есть один вид одежды, который, подобно поясу, мы носим поверх всего прочего, так что всё занимает нужные места. Это agapê, любовь (ст. 14). Позже мы еще поговорим о смысле agapê у Павла, а пока нам стоит обратить внимание на то, что он об этом говорит: любовь есть «совокупность совершенства», syndesmos tês teleiotêtos, она всё собирает и делает «совершенным». Корень соответствующего греческого слова, с одной стороны, напоминает нам об Аристотеле с его telos, «целью», к которой устремлены все наши усилия, а в то же время об Иисусе, призывавшем нас стать «совершенными», «цельными», teleios. Существует цель, и существуют ведущие к ней шаги. Некоторые вещи пребывают и не уничтожаются, они как бы строят мост между нашим миром и миром грядущим; и самая великая из таких неуничтожимых вещей – любовь (1Кор 13:13, этот текст мы рассмотрим в следующей главе).

> Вот как действует добродетель. Взирайте на цель, на «совершенный» характер – для христиан это полнота человеческой жизни, обещанная воскресением, которое сделает нас царственным священством. Отрабатывайте сегодня те навыки, которые постепенно формируют этот совершенный характер. Сначала это покажется «неестественным», но затем, если мы будем упорны, станет нашей «второй природой». И когда вы это делаете, говорит Павел, вы становитесь подлинным человеком, отражающим образ Божий. Глядя на вас, мир сможет понять, каков этот Бог на самом деле. А Бог увидит в вас отражение мира, уже обновленного воскресением Иисуса Христа и ожидающего конечного обновления.

> Но чтобы всё это имело смысл, не стоит забывать об одной важнейшей вещи, о которой сам Павел не перестает нам напоминать. И эта вещь совершенно незаменима по двум причинам, связанным между собой. Во-первых, это жизненно важная часть подлинно человеческого существования, так что стоит ее устранить – что многие, к сожалению, желали бы сделать, – и человек во многом утратит способность быть человеком. Во-вторых, без этого элемента вся приведенная выше схема просто не работает. Я говорю об уме. «<Преобразите себя, обновив свой ум>», – призывает нас Павел (Рим 12:2).