> <...> <Фарисеев ...> возмутили слов`а о прощении грехов, ибо "кто может прощать грехи, кроме одного Бога?" <.....>

> <.....> "Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи". В сущности, это исповедание Иисусом Своего Божества, но столь целомудренное и скрытое, что никто из окружающих, даже богословы, этого не понимает.

> <.....> Христос исцеляет, "чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи" - не чтобы человек исцелился. <...> Господь мог бы отпустить больного после слов: "Прощаются тебе грехи". Он его исцеляет как бы только для вразумления окружающих. Конечно, Иисус сразу делает два дела, каждое из которых Ему одинаково важно <...>.

> <...>

> Для ветхозаветного сознания здоровье и чистота (чистота как святость) были неразрывны. Они действительно неразрывны - в вечной жизни. Новозаветное сознание не всегда чище ветхозаветного, но всегда трезвее: в мире сем здоровье и святость разведены. Протрезвление начинается именно в тот момент, когда Господь прощает расслабленного - а тот остается расслабленным. Это длится несколько минут - но эти несколько минут заключают в себе всю будущую историю христианства. Когда христиан гонят власти и терзают болезни, когда христиане умирают от пыток или от СПИДа, они не имеют возможности - хотя имеют желание и нужду - жаловаться Богу: "Если мы такие спасенные, почему мы такие больные?".

> Бог прощает всех верующих, но далеко не всех исцеляет. И тут было бы нечестно абсолютизировать аллегорическое толкование этого места: будто бы расслабленность - символ нашего духовного упадка, и в крещении мы обретаем духовные силы, и даже если не выздоравливаем, но в молитве восстаем яко львы... Нет, и духовно христиане часто остаются калеками - не по своей воле, а по рождению или обстоятельству. Не только физическая, но и духовная наша расслабленность далеко не всегда зависит от нас, она не обязательно пропорциональна нашей вере, нашим усилиям, нашей молитве. Это полезно помнить в общении с другими - не требовать от всех христиан духовных подвигов. Но вдвойне это важно в общении с Богом - не поражаться тому, что Он терпит наши физические и духовные дефекты, что не торопится явить миру Свою силу и славу через исцеление нас и превращение нас в гигантов духа (заодно и в титанов плоти). Господь прощает - прежде всего, в крещении - и до какой же степени ничего не меняется внешне и внутренне! До чего же мы неисцеленные! Всё это означает одно: развод двух миров, царства земного и Царства Небесного до невиданной прежде степени. С момента прощения расслабленного - и при этом краткого мига его неисцеления - Бог словно отказывается от вмешательства во внутренние дела царства кесаря. Наша параличи, инфаркты, слепота - всё это наши проблемы. Его проблемы - я сам, а не моя болезнь. Он меняет меня, а не мою кардиограмму или анализ моей крови.

> В прощении грехов я оказываюсь в Царстве Божием - но насколько же оно не от мира сего, насколько невидима баррикада, разделяющая два мира. В древности на крещение одевали одежды - потом, правда, всё равно возвращались к старым. Я меняю не свои привычки, не привычный мне способ мышления. Я меняю свое положение в мире. Раньше я был на стороне зла и греха - теперь на стороне Бога. Он меня простил - это не значит, что Он меня сразу и ото всего исцелил. Он дал мне новую жизнь - и я живу в ней со старыми своими привычками и дефектами. С большей частью наших греховных рефлексов, наших душевных дефектов, наших физических недостатков мы можем распроститься одним, довольно радикальным и хирургическим путем - собственной смертью. Горбатого могила исправит. И тут не жаловаться надо, а радоваться - ибо именно здесь нас и ждет главное и, в сущности, единственное подлинное и стопроцентное исцеление - воскресение.

> Мы все не оцениваем его, вечно преувеличиваем степень нашего духовного воскресения здесь, в царстве сатаны. Нет, потому так и радостна Пасха, что она говорит о воскресении не аллегорическом, не духовном только, но о полном воскресении. Вся наша жизнь в мире сем - расслабленность. Кто резвее ползает, кто медленнее. "Исцеления", которые мы в мире сем выпрашиваем, выклянчиваем, получаем - все исцеления символические. Господь исцеляет нас ласково, ощутимо - но Он знает, что все эти выздоровления от слепоты или паралича не более, чем поглаживание по головке неизлечимо больного ребенка. Христос знает - и мы в вере узнаем это вместе с Ним, - что одна есть болезнь: смерть. Всё остальное, что называем мы болезнью - всего лишь симптомы этой, одной болезни. И через все евангельские рассказы об исцелениях идем мы к Евангелию - к Благой Вести о Воскресении. Рождение Христа было прощением человечеству. Воскресение Христово - исцеление. Христиане больны, христиане не исцелены - но мы прощены, и поэтому дерзаем просить не о том, чтобы мы ходили, а о том, чтобы Он - Спаситель - пришел и исцелил нас в Воскресении Своем.