> Мы знаем, что сразу же после Тайной Вечери, о которой я говорил в прошлой моей беседе, после этой праздничной трапезы, во время которой Христос как бы отдал Себя, Свою жизнь, Свое грядущее страдание, Свою смерть и Свою над смертью победу, отдал нам, чтобы стать нашей жизнью и нашей победой... сразу же после этого торжества любви Он был предан на позорный суд, на распятие и смерть. То тело, о котором Он говорил на Тайной Вечере, стало Телом, за нас ломимым, то есть страдающим. Кровь – Кровью, за нас, изливаемой. Иными словами, на Тайной Вечере Христос как бы заранее открыл и явил, что то, чему надлежало случиться в ближайшие часы и дни, совершается для нас, ради нас и за нас есть подвиг всё той же любви, той же самоотдачи, что так торжественно провозгласил Он во время Тайной Вечери. Эту связь между Тайной Вечерей и крестным подвигом Христа бесконечно важно понять, ибо только поняв ее, можно понять и место Литургии, то есть Таинство Тела и Крови Христовых для христиан и для Церкви.

> С первого дня своего существования Церковь проповедовала и сейчас проповедует и утверждает, что Христос умер за нас, воскрес для нас, что всё то, что совершилось с Ним, совершилось «нас ради человек и нашего ради спасения». И вот, верующие так привыкли к этому утверждению, что уже редко задумываются о нём. Что же касается неверующих, но старающихся понять сущность христианской веры, им так часто трудно понять смысл этих слов «за нас». Что значит вообще умереть за кого-нибудь другого? В каком смысле смерть кого бы то ни было 2 тысячи лет тому назад может быть моим спасением сегодня, и не только моим, но и всех людей? Но вот, апостол Павел в одном из своих посланий утверждает, что каждый раз, когда мы совершаем Литургию, то есть приобщаемся хлебу и вину как Телу и Крови Христа, мы – и это Его слова – «смерть Господню возвещаем, воскресение Его исповедуем» (1Кор.11:26), то есть являем, утверждаем. И потому тут, конечно, в этой связи между Тайной Вечерей, смертью и воскресением Иисуса Христа с одной стороны, Литургией с другой, той Литургией, которую мы служим сейчас – тут само сердце христианской веры, христианского опыта, и, я прибавлю, христианской радости. Я говорю «сердце», ибо это слово, может быть, лучше всех других являет главную трудность, трудность объяснения этой связи при помощи наших бедных, плоских, однозначных слов. Когда мы подходим к этой Тайне всех тайн, мы постигаем ее не умом и не объяснениями, а сердцем, то есть той глубиной нашего существа, на которой совершается подлинная наша встреча с истиной, с любовью, с Богом. А когда совершается эта встреча, обычно уже не нужно ни слов, ни объяснений.

> И всё же постараемся хоть намеком, бледным и заведомо недостаточным, тайну эту объяснить. Вряд ли нужно доказывать, что объяснение это зависит целиком от того, верим ли мы в Христа как в пришествие к нам, соединение с нами и нашей жизнью Бога, сшедшего с небес и воплотившегося. Зависит от того, далее, верим ли мы в то, что христианство утверждает о Боге, а именно что Бог есть любовь и что сошествие Его к нам – это поток божественной любви к человеку и к миру, созданным Богом, но от Него и Его любви отпадшим. Только если мы верим и ощущаем, что весь вопрос, вся сущность или, употребляя ужасное современное слово, вся проблема Бога для христиан сводится к любви, к встрече с Богом как с вечной, всеобъемлемой, живой любовью, только тогда всё остальное: вочеловеченье Бога, страдания, смерть, крест, воскресение оживают в своем победном и лучезарном смысле, становятся для нас, как я уже сказал, сердцем нашей веры и нашей жизни. «Так возлюбил Бог мир…» (Иоан.3:16) Это, только это по-настоящему возвещает христианство, а не отвлеченные идеи о Боге как абсолюте, первопричине, идее и так дальше. Если Бог есть любовь, то Он – любящий, личность. Если Он любящий, то Он – действующий. Если Он действующий, то Он приходит к нам, отдает нам Себя, ибо в чём же любовь, если не в отдаче себя, чтобы мы могли отдать Ему свою любовь.

> И вот, всё это, то есть последнее, завершающее явление божественной любви и составляет сущность Тайной Вечери: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Матф.26:26). Что это значит, как не «Я отдаю вам Себя, потому что Я люблю вас, потому что я хочу совершенного единства с вами, хочу, чтобы Моя жизнь стала вашей жизнью».

> Но сделаем теперь второй шаг. Последним, абсолютным мерилом самоотдачи даже в нашем грешном мире стала смерть. Умереть за кого-нибудь – значит явить, что этот кто-нибудь драгоценнее для меня моей собственной жизни. И Христос вольно, сознательно принимает смерть, принимает во всём ее ужасе, одиночестве, раздрании и мучении. «Никто не берет Моей жизни, Я Сам отдаю ее» (Иоан.10:18). Но отдает Он ее нам, чтобы она стала нашей победой над смертью. Ибо на деле смерть Его, Христова, разрушает страшную окончательность смерти, смерть как победу над жизнью. Ибо во Христе в смерть входит, смерть в себя принимает Сын Божий, Бог. Сама Его смерть есть торжество не распада, не разлуки, не забвения, а любви. Сама смерть явлена нам как любовь, как жизнь и как победа. Любовь сильнее смерти, любовь, разрушающая смерть, любовь, воскрешающая мертвых.

> Вот эту единственную смерть: смерть-победу, смерть-жизнь Христос, прежде чем отдать Себя ей, подарил нам на Тайной Вечери. И этот дар, этот подарок мы принимает каждый раз, <когда> совершаем Таинство воспоминания Христа, Таинство Литургии. Мы опять на Тайной Вечери, но жив воскресший Христос и жива Его любовь, и она, снова изливаясь на нас, становится нашей любовью, нашей жизнью, нашей силой. «Примите, ядите… пейте из нее все…» Нет, не магия это, не какая-то непонятная тайна, а вечный дар нам любви Христовой. «Я с вами до скончания века. Я создал мир как вашу пищу. Я подарил вам жизнь. Этот мир Мой, и если вы верите в Меня, верите, что всё в мире – от Меня, как Моя любовь, вы знаете, что тот хлеб, который вы едите, чтобы быть со Мною, есть Я. Мое Тело, за вас ломимое, Моя Кровь, за вас излившаяся и потому Моя воскресшая, Моя божественная жизнь». Вот почему тут, в Литургии, сердцевина всей веры и всей радости христианства.

[ протопр. Александр Шмеман. Беседа "О смерти Христа" [+аудио] ]