Приложение к выпуску рассылки МоВиЦ #4043.

Из кн. о. Вячеслава Рубского

Постмортальная молитва

[из гл. «ПРАВОСЛАВНАЯ МОЛИТВА НАШЕГО ВРЕМЕНИ»]

Весь мир, каждое дерево, плесень и трава – часть нашей формы существования. «Дни человека – как трава; как цвет полевой, так он цветёт» (Пс. 102,15). «Что мне возвещать? Всякая плоть – трава, и вся красота её – как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа: так и народ – трава» (Ис. 40,6-7). Ощущение себя причастным этой мимолётности есть лучшая платформа самосознания. На этой основе остро встаёт вопрос о себе самом/ой: кто «Я» есть? Чем я буду идти к Богу и дышать вечностью с Ним одним дыханьем?

Мы стоим пред Богом, обняв свою проблему, спрятавшись за ней, заслонившись темой, прикрывшись эмоцией. Вместо себя мы вручаем Богу задачу, которую Он может решить для нас. Сам Бог в этом конструкте существует по поводу содержания молитв. Вот почему они так многословны.

Наше пугливое «Я» всегда направлено на предмет заботы. Чтобы выйти к Богу, надо выйти из любого контекста так, чтобы у предстоящего пред Богом не было: проблем, событий, задач, пола, возраста, грехов и планов. «Я» сам по себе, как бы уже проживший свой срок, уже забывший вместе со всеми все дела своей давно прошедшей жизни. «Я», предстоящий пред Богом после жизни, вне её.

Как-то пройдёт этот день, в который мы читаем эти строки, как прошёл вчерашний день и прошлый год, которые тоже были нашим настоящим. Неважно чем он закончится, он всё равно пройдёт.

Мы стоим пред Богом, Который есть свидетель того, что всё уже прошло. Он вне времени. Он уже это видит. Ты прожил праведно/грешно, был героем/подонком, известным/неизвестным, неважно. Всё как-то уже прошло. Вот мы стоим с Богом как два сознания. И то, что между нами, – странная молитва. «Странная» потому, что мы чувствуем, насколько не о чём нам говорить с Ним. Потому что мы привыкли вращаться вокруг наших денег, здоровья, грехов и т.д. А когда всё это ушло (а это точно уйдёт), появляется естественная растерянность.

Так нужно предстать пред Богом хоть раз в день. Иначе мы до конца дней как зонтиком будем закрыты от Него поводом молитвы, прячась, скрывая себя за этим поводом. Повод – начало веры. Но он же – конец её, если хотя бы к середине пути не откинуть от себя эту грубую предметность богообщения «по поводу…».

Назовём это «постмортальной молитвой». Её суть в отделении себя от своих функциональных задач. Молящийся не задействует факт своей греховности или праведности для общения с Богом. Это – отдельные темы.

Если нам удастся предстать пред Богом в этом предельном состоянии спокойствия, тогда Бог перестаёт быть функцией. Он (уже) ничего не должен делать по поводу моих событий, и я ничего не должен делать. Всё уже прошло. И мы направляем внимание друг ко другу вне временных забот и происшествий. Тогда человек духовно освобождается. Он воспринимает Бога по-иному. Сама ситуация рождает необходимость измерить Его иначе. Никто из нас не беден, не богат, не винит и не виноват. Постмортальная молитва освобождает от прагматизма в отношениях с Богом.

Для этого жизнь надо отличать от событий жизни. События будут идти и без нас так, словно нас и не было. Когда человека связывают с каким-то событием (посадил дерево, построил мост), это закрывает личность самого человека, потому что событие безлично. Не он, так другой бы построил, посадил и т.п. Человек не может до конца проявиться в событии, он всегда больше, личностнее события, каким бы значимым оно ни было.

В отличие от величавого язычества, христианство проповедует голого Бога, раздевшегося перед нами и ради нас на Кресте. Нам осталось только выйти из своих коконов навстречу Ему! Не нужно смущаться наготы, ни своей, ни Его. Под грохотом богословских панегириков Иисус всё равно остаётся раздетым. Полагаю, минута такого предстояния откроет больше многих часов эгоцентрических жалоб и стенаний. Кто не задумывается о том, как поживает Бог, каково Ему, когда сын Его одинок, тот так и не начал искать Личность Бога, а только Его божественные функции.

Бог

[из гл. «СХЕМА ДУХОВНОГО ПУТИ В СОВРЕМЕННОСТИ»]

Достижение Бога на мониторах не зафиксируешь. «Мы Им живём и движемся и существуем» (Деян. 17,28). Бог – это финал всякого объяснения одного через другое.

Только тогда, когда мы поймем, что единичная корпускула нашего «Я» никому не нужна, человеку становится нужен Бог качественно иначе. Только тогда мы ахнем: «О, Господи! Ты у меня один. Больше никто меня не видит!». Никому и не надо видеть. И тогда мы поймем всю пошлость отношения к Богу как аппарату удовлетворения наших запросов. В этом мы походим на вшей, что впились в тело человека и сосут, что им нужно. Вроде как близкие они к человеку существа, но конкретный человек им не нужен. Им нужны только полезные вещества.

По умолчанию душа человека – язычница. Она запрашивает не Бога, а нужные ей элементы от Него: здоровье, успех и т.п. «Господи, не накажи, прости нас» – тоже биологично. Чувство вины – это чувство опасности, сейчас Зевс тебя молнией покарает! Прощение – чувство безопасности. Для моления о прощении достаточно этого животного инстинкта, здесь нет необходимости Бога, достаточно угрозы от Него или внутреннего конфликта. По С. Кьеркегору религия как форма отношения с Богом возникает после того, как человек исчерпал все этические и эстетические смыслы, осознал их как пустотные. Тогда религиозность становится свободной.

Немалая часть светлых подвижников и грехолюбцев так или иначе посвятили свои силы своим страстям: одни – чтобы их не допустить, другие – чтобы их удовлетворить. До беспредметного общения с Богом Самим по Себе доходили немногие. Дети Божьи опознаются тем, что интересуются: «а как там Бог?», «как Он прожил мой день?». Мнение о том, что Он всегда на пределе блаженства полезнее было бы вынести за скобки. Забота о Боге есть адекватный ответ заботе Бога о нас. Это выход ума за кольцо эгоцентризма. Ведь даже самое святое очищение себя от страстей есть некоторая форма обращённости на себя, возделывания себя любимого/ненавистного.

Как бы героичен ни был святой в борьбе за свою чистоту, «человек не может быть свободен от страстей; он может сдерживать их, но совершенно не иметь их, не властен», – говорит Златоуст. Досадно было бы потратить всю свою жизнь на сдерживание того, над чем ты не властен. Что же нам делать? Нужно идти со Христом (праведен ты или грешен), нести с Ним свой крест. Если желаешь не грешить, выпей димедрол, а если хочешь быть не только грешником, успей сделать что-то доброе в этом мире, который едва ли вспомнит, что ты был(а).