Ст. 21 — Еще один
человек обращается к Иисусу с просьбой, на этот раз это один из Его
учеников. Матфей не сообщает, сколько их было к тому времени. Этот человек
хотел бы следовать за Иисусом, но просится на время Его покинуть,
потому что должен вернуться домой и похоронить отца.
Ст. 22 — Иисус отвечает категорическим отказом. Пускай мертвецы хоронят
своих мертвецов — под «мертвецами» обычно понимают людей,
духовно мертвых, ведущих биологическое существование и равнодушных к
истинной жизни. Вероятно, это единственно правильное понимание, тем
более что идея духовной смерти не была незнакомой для слушателей Иисуса.
Если эти Его слова и сейчас приводят читателей Евангелия в состояние шока,
давайте представим себе реакцию Его слушателей, для которых достойное
погребение родителей всегда было священным долгом, важнейшей религиозной
обязанностью человека. Этого требовала заповедь Декалога о почитании
отца и матери. Если мертвого оставляли не похороненным, это считалось
страшным богохульством. Ведь согласно преданиям, Бог сам похоронил Моисея.
В Палестине, вероятно, по причине жаркого климата, умершего хоронили
в день смерти, а за ним следовала неделя траура. Эта обязанность считалась
выше многих прочих религиозных установлений. Так, в день погребения
скорбящий сын мог не читать молитвы и не исполнять другие религиозные
обряды. Собственно говоря, в древности для того и рожали детей, чтобы
те обеспечили родителям надлежащее погребение, потому что от этого,
согласно представлениям, бытовавшим у многих народов, зависело, обретет
ли умерший покой или он будет обречен скитаться в виде призрака.
Иисус, сказав такие жесткие, а может быть, даже жестокие слова, вряд ли выступал
против заповеди Закона Моисея. Невозможно также представить, чтобы Он
разделял убеждения некоторых древних философов, которые и сейчас оскорбляют
наш слух: «Трупы значат меньше, чем экскременты». Для евреев вообще
было характерно глубокое уважение к телесной оболочке человека, потому
что они верили в телесное воскресение.
И всё же слов`а Иисуса ошеломляют. Вот почему существует множество попыток хоть
отчасти смягчить их. Например, ряд ученых, занимающихся обратным переводом
Евангелий с греческого языка на арамейский, высказали предположение,
что перед нами неправильный перевод и что слова Иисуса значат нечто
иное. Проблема заключается в том, что нет единого решения. Ведь разные
ученые предлагают свои собственные трактовки, отличающиеся друг от друга,
а это наводит на сомнения.
Может быть, ближе всего
к истине предположение, что отец этого ученика состарился, но еще не
умер и что ученик хотел бы исполнить свой сыновний долг, оставаясь рядом
с ним и лелея его старость. В таком случае его отсутствие могло бы растянуться
на много лет. Чувства сына заслуживают всяческого уважения, но Иисус
не может ждать и не может полагаться на человека, который на первое
место поставил не Бога, но кого-то иного, пусть даже родителей. Конечно,
многое стало бы нам понятнее, если бы евангелисты Матфей и Лука сообщили
нам хоть какие-нибудь подробности этой истории. Но они этого не делают,
потому что пишут не историю, а возвещают Весть, не удовлетворяют нашу
любознательность, но дают нам образцы для подражания.
Какой же урок преподает нам этот рассказ? Иисус не всех брал к себе в ученики,
а только некоторых, следовательно, эти предельно жесткие требования
распространяются не на всех, а только на тех, кто избран. Иисус не отменяет
ни семьи, ни сыновних обязанностей, ни заповеди о почитании родителей
(ср. 15.4, где эта заповедь названа исходящей от Бога). Но есть горстка
людей, которые должны, если согласны на это, во всем подражать Ему,
а Он ведет битву с силами зла. Призванные Им — это воины, стоящие рядом
с Ним в строю. Воин не может оставить смертельную схватку только потому,
что у него что-то случилось в семье. Долг воина — выше всего остального,
правила военного времени отличаются от правил времени мирного. Если
Елисею было позволено попрощаться с родителями перед тем, как занять
место Ильи (3 Цар 19.20), то сейчас иные обстоятельства, они
не терпят даже короткого отлагательства, и, кроме того, перед нами не
Илья, а сам Сын Божий. Те, кто с Иисусом, должны подражать Ему во всём.
Он же требует от Своих ближайших сподвижников того, что Он сам уже сделал.
Он не вступил в брак (не из аскетических соображений, но потому, что
целиком посвятил себя Своей деятельности), а ведь брак рассматривался
как исполнение Божьей воли (Быт 2.24). Он оставил Свою мать, хотя
долг сына заключался в том, чтобы заботиться о ней. Он жил, не имея
ни собственного дома, ни постоянного пристанища, ночуя где придется.
Иисус требует от Своих учеников того, что Он сам уже осуществил в Своей
жизни. Да, это трудно, но Господь не обещал легкого, проторенного пути,
Он обещал трудный путь и узкие ворота, и сам Он шел таким путем. Запрет
ученику отлучиться на время похорон сто`ит в одном ряду с другими, не
менее трудными и шокирующими словами, такими, например, как то, что
Его достоин только тот, кто любит Его больше отца или матери; что Он
пришел принести не мир, но меч; что первым и самым важным будет тот,
кто станет последним и будет всем слугой. Вот почему так важно теперь
в понятии «Богочеловек» ставить на первое место Его человеческую природу.
Тогда мы сможем воспринимать Его слова всерьез, не пытаясь придумывать
обходные пути, не ища себе оправданий: мы, дескать, всего лишь люди,
слабые, грешные, а Он Бог, Он всё может, а мы нет... Только тот, кто
не откажется следовать за Ним, ничего не устрашась, вдруг поймет, что
эти, казалось бы, невозможные для исполнения слова Иисуса каким-то странным
образом не вступают в противоречие с другими Его словами — о том, что
заповеди Его просты и ноша Его легка (11.30).
Иисус требует полной самоотдачи, безраздельного посвящения себя Богу, вплоть
до мучительного и невыносимого разрыва уз, соединяющих людей с теми,
кто им дороже всего. Здесь уместно вспомнить и о том, что первосвященникам
и левитам было запрещено прикасаться к телам умерших, включая даже своих
родителей. Соратники Иисуса — это народ первосвященников и левитов.