[Мф. 18.10-14# ПРИТЧА О ПОТЕРЯННОЙ ОВЦЕ]
Ст. 10 – Здесь евангелист снова возвращается к теме ст. 5: тот, кто примет малого брата, как если бы он принял самого Господа, не может относиться к нему с презрением и смотреть на него сверху вниз. Требование видеть в каждом человеке, тем более христианине личность, драгоценную в глазах Бога, брата, за которого умер Христос, часто встречается и в других книгах Нового Завета (Рим 12.16; 14.1-4; 1 Кор 1.26-29; 8.11-13; Иак 2.1-4). Ни одного из простых и малых – хотя в греческом тексте стоит «ни одного из малых», речь идет не о детях, а малых и незначительных людях (см. коммент. на ст. 6). В это время вера в ангелов и в частности в ангелов-хранителей была почти всеобщей в Палестине, ангелы заботились о людях, а также о народах и государствах (Дан 10.13,20; Быт 48.16). Согласно некоторым представлениям, они были небесными двойниками охраняемых ими людей (ср. Деян 12.15). Запрет презирать малых и незначительных объясняется тем, что их ангелы стоят рядом с Моим Небесным Отцом – дословно: «видят лицо Моего Небесного Отца». Древневосточное выражение «видеть лицо царя» означает, что кто-то имеет доступ к царю, входит в число его приближенных. Следовательно, у малых есть надежная защита: ангелы ходатайствуют за них перед Богом. Конечно, это не значит, что только у малых есть ангелы, а у других людей их нет. Эти слова призваны указать на то, что для Бога они в равной мере драгоценны. И если Бог так относится к малым с такой любовью, то так должны поступать, подражая Богу, и все христиане. Постольку некоторые древние экзегеты понимали «малых» как «детей», то и возникли разные предположения: так, например, Иоанн Златоуст верил, что у каждого человека есть ангел-хранитель, в то время как Ориген и Иероним полагали, что ангелы даны только невинным детям и праведникам и что грехи могут отогнать небесного хранителя от человека. Шел спор и о том, один ли этот хранитель, или человека оберегают и другие ангелы. Ст. 12-13 – Эта короткая притча как нельзя лучше говорит о любви Небесного Отца ко всем Своим созданиям. Образы ее взяты из повседневной жизни людей того времени и были всем понятны. Обычно пастухи каждый вечер, перед тем, как загнать овец в овчарню или какое-то укрытие, пересчитывали их и, обнаружив, что овцы недостает, тут же устремлялись на поиски. Но есть и сознательная аллюзия на Иез 34. Сто овец представляли собой среднее по размеру стадо, с которым управлялся один человек. Оставит… в горах – конечно, прежде чем покинуть стадо, пастух находил для овец укрытие или сооружал из камней временный загон, а может быть, поручал оставленных овец кому-то из друзей или соседей. Но вопрос, не рисковал ли пастух безопасностью девяносто девяти овец ради одной-единственной, не задается в притче. У нее иная цель – показать, что пастуху и одна овца дорога так, что он не оставит ее на произвол судьбы несмотря на то, что все остальные в целости и сохранности. В отличие от евангелия от Фомы, где потерянная овца – сама крупная и самая дорогая, здесь об ценности овцы ничего не говорится. Никаких особых качеств у нее нет. Лишь в тот момент, когда пастух обнаружил пропажу, она становится ему дороже всех остальных. И когда он нашел ее, он радуется ей больше, чем всем остальным. Ст. 14 – Таков и Бог, который хочет спасения всех и рад нашедшейся пропаже. В Талмуде говорится: «Если падет хоть один из израильтян, это будет для Меня, как если бы все они пали… Каждый из тех, кто может быть отнят у Меня, дороже всего творения». В Евангелии от Луки притча о потерянной овце находится в другом контексте и поэтому имеет иное значение: там Иисус объясняет фарисеям, обвинявшим Его в общении с грешниками, что Бог милосерден ко всем Своим творениям и поэтому Он тоже ведет себя как милосердный пастух и врач. Но у Матфея притча обращена к членам Церкви и требует относиться с милосердием и прощением к тем, кто «заблудился», согрешил или может отступиться. Согрешившего брата надо не изгонять, а наоборот, приложить все усилия, что снова вернуть его к Христу.
|
|||