A. Ветхозаветная эсхатология

> ЭСХАТОЛОГИЯ (от греч. ἔσχατος — последний) БИБЛЕЙСКАЯ, учение Свящ. Писания о последних судьбах мира и человека.

<...>

> Внебиблейский мир представлял бытие подчиненным закону бесконечного круговорота и поэтому не знал Э. в строгом смысле слова. Подобно неизменно повторяющимся циклам природы, все трансформации во Вселенной были для языческого сознания лишь звеньями замкнутого круга. Полное качественное преображение мира исключалось. Так, в Вавилоне и Индии космич. процесс делился на огромные периоды, но конечной цели не имел, ибо всё неизбежно возвращалось в исходное состояние. Согласно греч. философам (напр., Гераклиту и стоикам), космос рождался из мирового огня и исчезал в нём, чтобы снова из него возникнуть. Каждый очередной цикл шел по пути деградации: от "золотого века" к упадку. Ожидание гибели мира наиболее обострялось в кризисные эпохи (в частн., в период эллинизма). Но за этой гибелью предвиделся новый виток бесконечного существования. Только в Иране Э. приобрела абсолютный характер, ибо маздеизм исповедовал веру в конечную победу Бога Света над силами тьмы.

> Ветхозаветная Э. родилась под знаком веры в спасение, в грядущую полноту бытия, к к-рой Творец ведет человека и всё мироздание. Хотя Бог открывает Себя в истории, смысл бытия лежит за ее пределами, там, где историч. процесс завершается осуществлением высшей цели Творца. Во времена патриархов, Моисея, судей и первых царей эсхатологич. откровение давалось лишь в прообразах как спасение ветхозав. Церкви от врагов, а впервые тайна всеобщего преображения мира была открыта пророкам-писателям, к-рые возвестили о грядущем Богоявлении (Дне Господнем). В соответствии с любовью и правдой Бога их Э. была двуединой, являясь одновременно и судом, и спасением. Суд Божий вначале понимался как историч. возмездие народам за грехи, но постепенно был осмыслен как конечное торжество благой воли Творца над мировым злом (Ис 27:1; 51:9-10; см. Грехопадение). Явление Бога-Судии изображалось у пророков в виде космич. очистительной бури (Авв 3:3 сл.; Соф 1:14 сл.). Поэтому День Господень назван у прор. Амоса и Софонии днем тьмы.

> Но цель Бога не просто уничтожение зла; мир будет очищен для нового творения, в к-ром воцарится гармония между Богом и людьми, между человеком и природой (Ис 11:6 сл.; 45:8). Библия чаще говорит не о происхождении и причине зла (см. ст. Теодицея в Библии), а о его конечной гибели, когда наступит Царство Божье, владычество Мессии-Избавителя. Это владычество принадлежит истории, но в то же время простирается и за ее пределы (Дан 7; Прем 3:8). Звеном, связующим историю и метаисторию, является "мессианская эра", к-рая увенчивает историч. процесс. Для многих иудеев мессианское эсхатологич. Царство отождествлялось с возрожденной и преображенной ветхозав. Церковью, но в проповеди пророков уже предрекается участие в нём всех народов земли (см. ст. Универсализм и партикуляризм).

> В междузаветный период Э. получает особую форму выражения в апокалиптич. лит-ре. Сохраняя осн. пункты учения пророков, апокалиптики используют сложную систему символов, призванных изобразить тайны Божественного Домостроительства. Апокрифы и Кумранские тексты отражают страстное ожидание Царства Божьего, глубокую веру людей в благую конечную цель истории. Этим чаяниям свойственны и черты историч. ограниченности. Так, мн. считали, что "мессианская эра" будет апофеозом земного процветания и благоденствия. В силу специфич. ощущения времени, свойственного пророкам, отдаленные события представлялись им близкими и приход Царства Божьего нередко ожидался в ближайшие годы.

B. Апокалиптика

> Глубокая неудовлетворенность настоящим состоянием мира, отказ смириться с ним звучали уже у пророков — от Амоса до Малахии. Но большинство из них еще недостаточно четко отличали грядущее преображение твари от чисто земных и даже политических чаяний. Однако раскол единого израильского царства, иноземное иго, Плен постепенно освобождали сознание ветхозаветной Церкви от утопических иллюзий. В библейской письменности последних веков до Р.Х. конечное и величайшее Богоявление всё чаще изображается как событие всецело чудесное, сверхъестественное. Эта тема становится главной в писаниях апокалиптиков (от греч. апокалипсис — откровение).

> «Под именем иудейской апокалиптики, — пишет прот. С. Булгаков, — разумеется ряд произведений, содержащих в себе «откровение» тайн относительно настоящего состояния мира и человечества, его прошлого и особенно будущего».

> Эта направленность отличает апокалиптику от традиции мудрецов и показывает, что в ту эпоху в ветхозаветной Церкви параллельно существовало несколько школ, или направлений.

> К числу апокалиптических книг относятся: канонические (Ис 24-27; Иоил 1-3; Зах 9-14; Дан 1-14), неканонические (3 Ездры) и апокрифы. Для большинства апокалиптических писаний характерны три черты:

• > насыщенность сложной и таинственной символикой, которая призвана выразить сокровенную суть истории;
• > сосредоточенность на эсхатологии и Суде Божием, которые заслоняют конкретные политические и общественные события (привлекавшие большое внимание старых пророков);
• > анонимность авторов. Пророки были не только писателями, но и активными участниками жизни народа. Они действовали словом и делом. Апокалиптики же чаще всего выражают себя через книги. Причем многие из них пишут анонимно или под псевдонимом. Желая показать, что данное им откровение приобщает людей к извечным замыслам Божиим, апокалиптики ставят в заголовках своих писаний имена прославленных мужей минувшего (Еноха, Ноя, патриархов, Исайи, Даниила и др.).

> Апокалиптический жанр сохранился и в новозаветной Церкви. К нему относится прежде всего Откровение Иоанна Богослова, а также ряд апокрифических апокалипсисов, в том числе Пастырь Гермы. Сам Христос Спаситель в Своем пророчестве о конце мира употреблял язык апокалиптики (Мф 24; Мк 13; Лк 21).

См. также:

C. Книга Даниила

> Книга Даниила – далеко не самая большая из библейских книг. Но она стоит в ряду самых читаемых частей Библии, а ее значение для последующих эпох несоизмеримо с ее небольшим объемом. Достаточно вспомнить, каким количеством сюжетов и образов эта книга обогатила мировую культуру и словесность: «колосс на глиняных ногах», «Валтасаров пир», «Мене, текел, фарес», сюжеты о трех отроках в печи огненной и о безумии Навуходоносора.

> Для христианской традиции книга Даниила стала одной из важнейших в Ветхом Завете – благодаря своей апокалиптической тематике и мессианским мотивам.

> Название

> Имя Даниил (евр. Данийэл) старше Библии: оно засвидетельствовано уже в XVIII в. до н.э., а в повести из Угарита (XIV в. до н.э.) представлен праведный царь Даниил (dn’il). В Библии Даниил упомянут в книге Иезекииля как один из трех праведников древности, наряду с Ноем и Иовом (Иез 14:14,20; ср. также Иез 28:3). Очевидно, существовала древняя традиция о Данииле, мудреце и праведнике, которая нашла свое отражение и в одноименной библейской книге.

> Язык

> Книга Даниила двуязычна. Вступление написано на еврейском языке. От начала главы 2, после вводной реплики «халдеи заговорили с царем по-арамейски», идет арамейский текст, который, вопреки ожиданию, не оканчивается с прямой речью, а следует далее, до главы 7 включительно. Главы 8–12 написаны по-еврейски.

> Еврейская часть книги по языку ближе всего к библейским и небиблейским документам эпохи Второго Храма – к книгам Паралипоменон и кумранским текстам. Их сближают многие сходные черты, особенности грамматики и словаря – в частности, многочисленные признаки арамейского влияния.

> Язык арамейской части обнаруживает формы более древние, чем в кумранских арамейских документах, но более поздние, чем в книге Ездры и в папирусах V–IV вв. до н.э. (тексты из Элефантины и Самарии). Это позволяет отнести арамейские главы Даниила к началу эллинистического периода (примерно к III – началу II вв. до н.э.).

> О лексике можно заметить, что она содержит немало заимствований из других языков (особенно в терминологии, касающейся царского двора, придворной и чиновничьей иерархии, бюрократических процедур). Засвидетельствовано около двух десятков слов аккадского происхождения и примерно столько же иранских заимствований. Есть несколько слов греческого происхождения (названия музыкальных инструментов).

> Жанры и композиция книги

> Первую половину книги («Жизнь Даниила», главы 1–6) и вторую половину («Видения Даниила», главы 7–12) следует рассматривать по отдельности. Даже центральный образ всей книги, Даниил, представлен в них по-разному. В первой половине книги это активное действующее лицо, человек, который благодаря своей мудрости и стойкости в вере разгадывает неразрешимые загадки и спасается от гибели. Во второй половине Даниил – скорее наблюдатель, восприемник видений (каким обычно и бывает центральный персонаж откровения).

> Новеллы первой части книги Даниила напоминают распространенный в ближневосточном регионе жанр «придворного рассказа», а также библейскую книгу Эсфири и повесть об Иосифе из книги Бытия. Напротив, вторая часть обнаруживает сходство с пророческими книгами Библии: так, многие образы в Дан 10 близки к книге Иезекииля, глава 9 перекликается с пророчествами Иеремии, есть параллели с книгой Захарии. Но в то же время апокалиптические видения Даниила во многих существенных чертах отличаются от видений в предшествующей пророческой литературе. Не зря в еврейской Библии книга Даниила отнесена не к разделу «Пророки», а к другому разделу, называемому «Писания». Различие языков в книге выглядит вполне закономерно: «придворные рассказы» изложены на общем, межнациональном языке Ближнего Востока, а видения – на языке библейских пророков. Впрочем, тематическое членение книги не вполне совпадает с языковым. Арамейская глава 7 по тематике стоит ближе к еврейской части (главы 8–12), чем к предыдущим арамейским главам 2–6 (она содержит не «придворные рассказы», а видение). Можно предположить, что глава 7 была намеренно построена именно так, чтобы по языку быть ближе к первой части книги, а по тематике – ко второй, связывая две части книги воедино.

> Заметим, что арамейская часть, ограниченная главами 2–7, имеет концентрическое строение: учение о четырех царствах содержится в гл. 2 и гл. 7, о чудесном избавлении героев от гибели рассказано в гл. 3 и гл. 6, увещевания царям мы видим в гл. 4 и гл. 5. Иногда это считается аргументом в пользу выделения арамейской части как самостоятельной литературной единицы.

> Несмотря на двуязычие и разнородность жанров, книге присуща композиционная стройность и целостность. Даже разделение на две разносюжетные и разноязычные половины создает впечатление некой симметрии. И разумеется, книгу объединяет постоянный лейтмотив всемогущества Божьего и стойкости в вере, которая поднимает праведника выше власти земных владык.

> Датировка

> Хотя действие книги разворачивается в основном при вавилонском дворе, надо отдавать себе отчет в том, что книга Даниила – не исторический труд по истории вавилонского царства, а назидательное поучение: она и задумана и написана иначе, чем пишутся исторические книги, у нее другие задачи, цели и принципы. Основная задача книги (т.е. поучение), композиционные требования или иные литературные соображения могли стать причиной того, что исторические события видоизменены или переставлены местами.

> В самой книге ничего не сказано о времени ее написания, однако лингвистические аргументы – сравнительно поздние формы языка, греческие заимствования – заставляют отнести ее к эллинистическому периоду. Как говорит один из современных исследователей, аллюзии на период вавилонского плена здесь «открыто выражены, но неточны», а аллюзии на эллинистическую эпоху «завуалированы, но точны».

> Яснее всего эти аллюзии на эллинистическую эпоху видны во второй части: в центре видений Даниила стоит эпоха Антиоха IV Эпифана (175–164 гг. до н.э.), царя из эллинистической династии Селевкидов. Он преследовал евреев, запретил иудейский культ и превратил иерусалимский Храм в языческое святилище (см. 1 и 2 Маккавейские книги).

> Обычно считается, что тексты второй части книги («Видения Даниила») написаны в разгар гонений Антиоха Эпифана. Первая часть книги («Жизнь Даниила»), по-видимому, старше второй. Впрочем, и в этой части текст содержит греческие заимствования, что не позволяет датировать ее ранее, чем III веком до н.э. Можно с большой долей уверенности сказать, что окончательно книга сложилась во II в. до н.э. Автор (или авторы) принадлежали, очевидно, к маскилим, «наставникам», стоявшим в активной оппозиции к реформам Антиоха Эпифана и эллинизации евреев.

> Исторические судьбы книги Даниила

> Самые ранние отсылки к книге Даниила мы видим в 1 и 3 Маккавейских книгах. Среди кумранских рукописей обнаружено множество фрагментов книги Даниила. При чтении текстов кумранской общины бросается в глаза влияние эсхатологии видений Даниила. К книге Даниила восходят многие мотивы апокрифических книг и так называемых псевдоэпиграфов. Следует упомянуть и о позднейших добавлениях к самой книге Даниила, которые дошли до нас в составе греческой Библии. Это вставленные перед 3:24 «Молитва Азарии» и «Песнь трех отроков», а также добавленные в конце книги новеллы «Сусанна» и «Бел и дракон», где Даниил предстает как праведный судья и мудрец.

> Эсхатология, историческая символика и мессианское учение книги Даниила получили широкое развитие в позднейшей раввинистической литературе. В частности, многие толкователи понимали пророчество о Храме как предсказание взятия Иерусалима и разрушения Второго Храма. Особенно важную роль в этом истолковании играло разделение истории на «седмицы» и учение о «четырех царствах», с которыми могли отождествляться самые разные державы – Римская империя, персидское царство или арабский халифат.

> Книга Даниила и христианская традиция

> Книга Даниила – одна из немногих в еврейской Библии, где говорится о воскресении мертвых; в ней четко выражены мессианские идеи. Это обусловило ее место в христианской традиции.

> Особое значение здесь имела глава 7 книги Даниила. Словосочетание «Сын Человеческий» (Дан 7:13) постоянно применяется в синоптических Евангелиях к Иисусу (прежде всего – в собственных речениях Иисуса); образ Сына Человеческого из Дан 7 стал важной составляющей частью христологии Нового Завета.

> К книге Даниила обращаются уже авторы II и III вв. – такие, как Юстин Мученик, Ириней, Ипполит Римский, Тертуллиан, Ориген. В частности, эта книга, наряду с Откровением Иоанна, повлияла на формирование в раннем христианстве представления об Антихристе. <...>

См. также: