С праздником Святого Духа! Тема выпуска: | |||||||
Автор:
К.С.Льюис
> <.... Став христианином>, я долгие годы не молился по готовым текстам, кроме "Отче наш". Собственно, я пытался обходиться вообще без слов, не выражать ими мысли. Даже молясь за других, я по возможности не называл имена, а представлял себе людей. Наверное, молитва без слов (если она получается) и вправду лучшая, но сейчас я вижу, что, стремясь сделать ее для себя хлебом насущным, переоценивал свои умственные и духовные силы. Чтобы она ладилась, нужно быть "в отличной форме". Иначе мысленные усилия станут обычными фантазиями, а поддельные чувства жалки. Когда приходит золотой миг и Господь действительно дает возможность молиться без слов, лишь глупец отвергнет этот дар. Но Он позволяет это не каждый день (по крайней мере, мне). Моя ошибка была в том, что Паскаль, кажется, назвал "заблуждением стоицизма": мы воображаем, будто всегда способны на то, на что способны лишь иногда. > Поэтому для меня менее важно, чем для тебя, как молиться: готовыми словами или своими они всё равно вторичны, как якорь или движение дирижерской палочки (не сама музыка). Они направляют в нужное русло хвалу, покаяние или просьбу, которым иначе свойственно превращаться в широкие и мелкие лужи. Какая разница, кто первым составил молитву? Если мы, то через неизбежное повторение слова скоро выльются в правило. Если кто-то другой, мы будем понимать молитву по-своему. > Взгляды меняются и, думаю, меняться должны. Сейчас я делаю упор на "собственные слова", но немножко вставляю и готовые тексты. > <...> На <освящении> Храма Соломон сказал, что каждый молящийся знает "бедствие в сердце своем".[1] Но ему ведома и радость в сердце. Нет человека, одинакового со мной, и нет ситуации, одинаковой с моей. К тому же и я, и ситуация всё время меняются. Готовый текст не больше поможет общению с Богом, чем общению с тобой. > Всё это очевидно. Возможно, сложнее будет убедить тебя в том, что полезна и толика уже готовых текстов для меня, конечно. Общеобязательных правил я не составляю. > Во-первых, так я не теряю связь со "здравым учением".[2] Когда человек предоставлен самому себе, ему легко соскользнуть с "веры однажды переданной"[3] к химере под названием "моя религия". > Во-вторых, "готовые" тексты напоминают мне, "о чём надо просить"[4], особенно когда молишься за других. Кризисы как телеграфные столбы: чем ближе столб, тем больше он кажется. Разве нет опасности того, что наши серьезные, постоянные, объективные (а часто и более важные) нужды будут вытеснены? <.....> > Наконец, так появляется какая-то обрядовость. По-твоему, именно это нам и не нужно. По-моему, она часть необходимого. Хотя я понимаю тебя, когда ты говоришь, что молиться по готовым текстам всё равно что ухаживать за собственной женой по Петрарке или Донну. <...> > Между человеком и Богом устанавливается такая сокровенная и тесная связь, какая невозможна между двумя людьми. Но между обеими сторонами и большая дистанция. Мы сообщаемся не с "Полностью Иным" (это бессмысленно), но с "Невообразимо и Нестерпимо Иным". Мы должны (я надеюсь, иногда это получается) одновременно сознавать и теснейшую близость, и бесконечное расстояние. <....> > <.....> Когда Данте увидел на небесах апостолов Христа, они ошеломили его, как горы. Против молитв к святым можно возразить многое, но, во всяком случае, святые напоминают нам о том, что в сравнении с ними мы очень малы. Насколько же меньше мы перед их Господом! > Немного традиционных и готовых молитв помогают мне выправить, скажем так, самонадеянность. Они дают жизнь одной из сторон этого парадокса. Но парадокс многогранен. Лучше не благоговеть совсем, чем иметь благоговение, отрицающее близость. * * * > <....> В <защиту молитв к святым> есть такой богословский довод: если можно просить о молитве живых, почему нельзя просить умерших? Но есть и серьезная опасность. <..> глупо уподобляют Небеса земному <ведомству>, где оборотистые просители пускают в ход нужные связи, отыскивают лучшие "каналы" и примыкают к наиболее влиятельным группировкам. Сам я этого не делаю и делать не собираюсь, но кто я такой, чтобы судить других? Надеюсь лишь, что в англиканской церкви не вздумают никого канонизировать. Можно ли вообразить лучший рассадник новых разделений между нами? > Утешает одно: в то время как среди христиан нет единодушия в вопросе о разумности и даже правомерности молитв к святым, молиться вместе с ними нам разрешено "со ангелами и архангелами и всеми небесными силами".[5] <...> недавно я включил эти слова в свои молитвы, украсив ими, как гирляндой, "да святится имя Твое". Это, кстати, иллюстрация к тому, что я говорил <...> о "готовых" молитвах. Все они напоминают одну. Я понял, что это добавление очень важно. Никто и никогда его не отрицал (теоретически). Но совсем другое дело осознать это в нужный момент и пожелать, чтобы твое слабое чириканье соединилось с голосом великих святых и (мы надеемся) дорогих нам усопших. Они могут заглушить дурное и подчеркнуть хорошее, даже если хорошего почти нет. > Ты скажешь, что между общением святых в моем понимании и настоящей молитвой к святым мало разницы. Тем лучше, если так. Мне подчас ясно видится воссоединение, захлестнувшее нас гигантской нежданной волной, быть может, в миг, когда официальные представители еще будут считать его невозможным. Споры обычно нас разделяют, дела порой соединяют. > Говоря о молитве без слов, я совсем не имел в виду что-либо столь же возвышенное, как "молитва тишины" у мистиков.[6] И в слова о необходимости быть "в отличной форме" вкладывал не только духовный смысл. Состояние тела тоже важно: по-моему, можно находиться в состоянии благодати и очень хотеть спать. > <...> ни один нормальный человек, у которого есть возможность планировать день, не отложит основные молитвы до того часа, когда пора ложиться, часа явно худшего для всего, что требует сосредоточенности. <... Но> это не всегда удается. Если день сильно загружен, я стараюсь выкроить для молитвы любые время и место пусть очень неподходящие, только бы не отодвигать ее напоследок. Если предстоит поездка (а в конце ее, скажем, неприятная встреча), я скорее помолюсь в переполненном поезде, чем стану дожидаться полуночи, когда ты добираешься до своего номера с пересохшим горлом, головной болью и путающимися мыслями. В менее занятые дни годятся скамейка в парке или небольшая улочка, где можно прохаживаться взад-вперед. > Один человек, которому я всё это объяснял, спросил: "А почему бы вам не заходить в церковь?" <...> мне не везет на церкви. Не успею я войти и собраться с мыслями, как что-то происходит. Или начинают играть на органе. Или вдруг появляется благочестивая дама в калошах, с шваброй, ведром и щеткой и начинает возиться с цветами в вазах или выбивать пыль из подушек, на которые становятся коленями. Конечно, спаси ее Господь, "труд это молитва", ее молитва делом может стоить десяти моих обычных. Но мне-то от этого не легче. > При молитве в незнакомом месте и в непривычное время на колени, конечно, не встанешь. Думаю, это плохо, ведь в молитве должны участвовать как душа, так и, слава ему, тело. Мое тело не раз меня ставило в затруднительное положение, но сам я ставил его в такое положение еще чаще. С послушным воображением желания не создавали бы столько проблем. Хорошо, что это не так, если бы не тело, нам никогда бы не постичь всё величие Божией славы, которую мы воспринимаем через чувства. Ведь животным это неведомо, а ангел, наверное, чистый разум. Они понимают цвет и вкус лучше наших прославленных ученых, но есть ли у них сетчатка и нёбо? Мне кажется, что красота природы тайна, которую Бог открыл только нам. Возможно, это было одной из причин, по которым мы сотворены и по которой так важно учение о воскресении тела. > <....> Становиться на колени, конечно, хорошо, но есть вещи поважнее. Лучше молиться сосредоточенным сидя, чем полусонным на коленях. <...> > От одного пастора я как-то услышал, что прекрасное место для молитвы вагонное купе (если ты в нём один). "Внимание рассеивается настолько, насколько нужно". Когда я попросил его объяснить, он ответил, что немного внешних помех желательно, ибо полная тишина и уединение открывают человека для помех внутренних. Про себя я бы так не сказал, но представить себе это вполне могу. > <...> не знаю почему, молясь за других, ты обязательно хочешь звать их не по фамилии, а по имени. Я уверен, что фамилии Богу тоже известны. Многие люди попадают в мои молитвы только как "старик из Кру", "эта официантка" или даже "тот человек". Их имена можно позабыть или не знать вообще, но всё же помнить, как они нуждаются в том, чтобы за них молились.
| |||||||
| |||||||
|