> Библия, когда описывает грехопадение человека, описывает, в сущности, возникновение смертной казни. Потому что человек, созданный для вечной жизни, созданный для бессмертия, нарушил волю Божью, в чём бы эта воля Божья ни заключалась. Конечно, образ древа - это всего лишь символ, он выражает то, что хорошо знает каждый человек: Бог вдоль - я поперек, Бог поперек - я вдоль. И вот когда человек проходит через этот раздрай, он вступает в смерть как наказание. Наказание, напомню, первоначальный смысл этого слова - это поучение. Смерть, в данном случае, это урок, смертное наказание - как урок смерти. И по сей день многие люди убеждены, что этот урок может давать не только Бог. Но христиане делают примечание  -  этот урок окончен с Христом. То наказание, которое несло всё человечество, потомки Адама и Евы, оно убрано во Христе, оно Им искуплено. В этом своеобразие христианства. Но это своеобразие совершенно непонятно, если мы не знаем об истоках. Когда люди за много тысяч веков до Христа уже считали, что смерть человека восстанавливает нарушенное в мире равновесие, это отражение не христианской и не библейской веры, а продолжение веры в то, что мир сотворен двумя, как минимум, богами - добрым и злым. Свет и тьма постоянно уравновешивают друг друга, и для того, чтобы мир существовал, нарушенное равновесие следует поддерживать, смерть нарушает, смерть и восстанавливает равновесие. Когда мы продолжаем читать Библию, мы встречаем, как ни странно, прежде всего - рассказ о том, как воля Божья ограничивает смертную казнь самым радикальным образом. Это рассказ о первом убийстве в истории человечества  -  рассказ о Каине. Как ни странно, и об этом многие забывают сегодня, Каин наказан не смертной казнью, прямо наоборот  - он обречен оставаться живым. <...>

> <...>

> Своеобразие рассказа о Каине, вообще рассказа христианства о грехопадении - особенно проявляется, когда мы сопоставляем его с древними восточными мифами, с религиозными верованиями тех народов, которые окружали Израиль. Например, вавилонский рассказ о творении Энума-Элиш лишь описывает восстание богов. И вот бог Мардук убивает свою мать Тиамат. Ее труп простирают для того, чтобы создать космос. Источником творения оказывается насилие, только насилие, только агрессия может поддерживать творение. И аналогия этому вавилонскому мифу существует в большинстве древних родовых, языческих, как говорит христианская культура, традициях. И когда христиане защищали смертную казнь, они постоянно возвращались к древнему языческому представлению о равновесии в мире, которое должно быть восстановлено через насилие. В том числе - рассказ о Каине и Авеле часто трактовался именно так: Бог оберегает Каина от человеческого наказания, чтобы самому его наказать. Значит, наказание  -  это воля Божья, следовательно, люди должны наказывать убийц. Такой причудливый ход мысли. На самом деле, мысль здесь вторична по отношению к чувству. Владимир Соловьев, великий русский православный мыслитель, иронически писал о такой психологии защитников смертной казни, которые, попади к ним в руки Авель, преспокойно бы его вздернули на виселицу.

>> - "Преступление есть нарушение права, право должно быть восстановлено. Наказание, то есть равномерное нарушение права в лице преступника, совершаемое в силу определенного закона публичной властью, в отличии о частной мести, покрывает первое нарушение и таким образом восстанавливается нарушенное право. Это мнимое рассуждение вращается вокруг термина "право". Но действительное право всегда есть чье-нибудь, должен быть субъект права. О чьем же праве идет речь здесь? Прежде всего, по-видимому, о праве потерпевшего лица. Подставим же это действительное содержание под отвлеченный термин. Мирный пастух Авель имеет, без сомнения, право существовать и наслаждаться всеми радостями жизни. Но приходит злонравный человек Каин - и фактически лишает его этого права посредством убийства. Требуется восстановить нарушенное право. Для этого является публичная власть и, вопреки прямому предостережению священного писания, вешает убийцу. Что же, после этого право Авеля на жизнь восстановлено или нет?"