С праздником!

> На “да будет” Творца тварь отвечает “да будет” как “се, раба Господня”. Архангел Гавриил является как бы вопросом, который Бог обращает по отношению к свободе Своего блудного сына: действительно ли он желает заключить в свою утробу Невместимого? В ответе Пресвятой Девы вспыхивает чистое пламя Того, кто отдает себя и, тем самым, готов к принятию. Действие Святого Духа через линию “праотцев” и чистота благодатного Вместилища в их высшей точке обезоруживают зло; грех остается действительным, но становится недейственным. Человек приносит в храм свое приношение – хлеб и вино, и Бог Своим царственным действием превращает их в Свою Плоть и в Свою Кровь, в пищу богов. <.....>

> Именно ее человечество, ее плоть становятся человечеством и плотью Христа, Мать становится “единокровной” Ему{}, и она первая осуществляет конечную цель, ради которой был сотворен мир: “предел тварного и нетварного” (святой Григорий Палама){}, и через нее “прославлена Святая Троица” (святой Кирилл Александрийский){}. <.....>

> Святой Максим Исповедник определяет мистика как “того, в ком лучше всего проявляется рождение Господа”, т.к. созерцание делает “плодоносную душу одновременно девой и матерью”{}, а святой Амвросий добавляет: “Каждая верующая душа зачинает и рождает Слово Божие по вере, и Христос есть плод всех нас, так что все мы суть матери Христа”{}. Эти слова проливают значительный свет на евангельский эпизод Лк.1:19–21 и отстраняют тот уничижительный смысл, который придает ему классическая протестантская экзегеза. Ударение делается не на Деву, а на каждого человека: “Матерь Моя суть слушающие слово Божие и исполняющие его”, – каждому человеку дана благодать рождать Христа в своей душе и самоотождествляться с Богородицей.

> Христос есть “Путь” и “Дверь”, Богочеловек, Он – единственный. Пресвятая Дева – первая, Она идет впереди человечества, и все следуют за нею. “Благая Наставница”, “Водительница” и “Огненный Столп”, она ведет всех к новому Иерусалиму. Она первой проходит через смерть, ставшую бессильной благодаря ее Сыну, и поэтому канон, читаемый в час смертный каждого верного, обращается к ее заступничеству: “Во успении Твоем мира не оставила еси, Богородице”. Церковь воспевает в ее лице мир, уже ставший “новой тварью”: “Радуйся, венец догматов”, – божественная истина, осуществленная в творении. Успение закрывает врата смерти, печать Богородицы ставится на небытие, она скрепляется свыше Богочеловеком и снизу – первым воскресшим творением.

> Римско-католический догмат о вознесении Богородицы (1950 г.) соответствует православному празднику Успения{} (κοίμησις), но его богословское обоснование восходит к совершенно другому учению о природе и благодати{}. Действительно, “непорочное зачатие” отрицает, в случае Пресвятой Девы, всеобщий закон заражения первородным грехом, что освобождает ее от смерти и объясняет молчание римско-католического догмата по поводу смерти и воскресения Марии. В противоположность этому православный литургический праздник Успения включает в себя смерть и погребение Богородицы, а затем ее воскресение и вознесение на небеса. В службе празднику Церковь воспевает: “Воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и кивот святыни Твоея” (Пс.134:8); “обаче, последующи Сыну Твоему, естественным повинуешися законом, тем же по смерти с Ним восстаеши, вечнующе” (1-я песнь канона на утрене); “О Пречистая, от земли к небеси преставилася еси днесь” (стихира 1-го гласа на вечерне).

> <...> Вознесение Пресвятой Девы всегда истолковывается как дар Сына Своей Матери и святой Иоанн Дамаскин называет Господа “должником” Богородицы и таким образом указывает на тайну Их близости. Это, однако, не отделяет Деву от судьбы, общей для всех, причем определение Ее судьбы лишь сокращено во времени и предвосхищает Второе Пришествие. Если смерть Сына была добровольной, то Пресвятая Дева, напротив, проходит согласно всеобщему закону падшей природы через врата смерти (канон праздника, составленный Косьмой Маиумским, очень ясно выражает это), и Она воскресает по власти Своего Сына.

> Литургическое и иконографическое почитание заключает в себе мистический, тайный характер этого события. Это объясняет, почему оно не упоминается в апостольской проповеди; и, с другой стороны, отсутствие ссылок в Писании ставит его за пределы догматического учения, сформулированного на соборах{}. Чтение во время службы Успения текста Флп.1:5–11 подчеркивает кенозис, который Мать разделяет с Сыном и особенно со Святым Духом, божественность которого провозглашается одновременно с провозглашением достоинства Богородицы. Но это почитание остается делом внутреннего самосознания Церкви, ее са́мой глубокой тайной, недоступной вне пережитого света предания{}. Церковь празднует этот праздник, как вторую таинственную Пасху, и воздает хвалу первому обоженному прежде конца времен творению.

# Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах –
в письме или на страничках сайта в соцсетях.
Постараюсь ответить на вопросы... #