Тема выпуска: Апостол Павел

> Павел (р. ок. 10 г. в Тарсе Киликийском (юго-восток Малой Азии) – ок. 64). Имя происходит от латин. “парвулюс” — “маленький”, “ничтожный” <...>. Но при рождении Павла звали Савл — древнеевр. “шаул” — “вымоленный”. Вероятно, оба имени он носил с рождения, потому что семья довольно сознательно стремилась выйти из национальной изоляции. Семья переехала в Тарс, если верить сведениям св. Иеронима, за полтора десятка лет до рождения Савла, причём уехала из галилейского городка Гишала. Если, как предполагают, свою профессию Павел унаследовал от отца, то и отец был мастером по изготовлению палаток. Отец, скорее всего, был человеком достаточно решительным и инициативным, коли уехал из земли отцов за сотни вёрст в поисках лучшей доли и сумел добиться римского гражданства. Савл унаследовал от него эти качества (и римское гражданство также, что было тогда крупной привилегией), и в результате вернулся туда, откуда отец уехал: в 18-20 лет, во всяком случае, уже после Вознесения Спасителя, он жил в Иерусалиме и посещал школу знаменитого раввина Гамалиила, вероятно, чтобы стать раввином. Поскольку холостяков в этой роли не жаловали, предполагают, что Савл мог быть женат, но вскоре, во всяком случае, овдовел и остался без жены и без сколько-нибудь существенного опыта брачной жизни. Решительный и независимый характер Савла проявился уже в том, что к христианам он относился иначе, нежели его наставник: тот считал нужным дать христианам свободу исповедовать свою веру, а Савлу не терпелось извести тех, кого он считал предателями веры. Правда, ничего существенного ему не поручили: во время гонений на христиан, когда забрасывали камнями св. Стефана, юноше всего лишь поручили стеречь верхнюю одежду, которую палачи сняли, чтобы рука раззуделась. Потом он помогал выискивать христиан и арестовывать, но и это было чем-то слишком для него мелким и несамостоятельным. Юноша сумел выпросить у первосвященника письмо к еврейской общине Дамаска, — в провинции он оказался бы не помощником, а лидером в борьбе с новоявленными еретиками. Правда, письмо всего лишь доверяло ему арестовывать христан, но не судить их, а лишь “связав приводить в Иерусалим”. Первосвященник предоставлял самому Савлу изыскивать способы без армии, в одиночку кого-то связывать и куда-то вести. Вполне возможно, что тот нашёл бы способ это сделать. Однако по дороге в Дамаск Савлу явился Сам Иисус; точнее, Савл говорил, что его озарил свет, он упал с лошади и услышал голос, говоривший: “Савл, Савл! что ты гонишь Меня? ... Я Иисус, Которого ты гонишь; трудно тебе идти против рожна” (Деян.9,4-5). “Рожно” — слово сегодня непонятное, а означает всего навсегда рогатину. Иисус ни единым словом не упрекнул Савла, напротив, Он пожалел его и сказал Савлу то, что юноша и сам явно уже ощущал, хотя не смел признаться: ему было трудно, ему не было противно преследовать христиан, потому что их вера манила его. Поэтому он так активно и навалился на эту веру, пытаясь отпихнуть от себя то, что незаметно выросло из его же собственного сердца. Встреча с Тем, о Ком говорила эта вера, лицом к лицу (даже если Савл и не “видел” Иисуса в физиологическом смысле слова “видеть”, он всегда потом говорил, что видел Господа, и имел на это полное право). Голос этот слышали и все окружающие, что лишний раз подтверждало реальность происшедшего — хотя не Савл нуждался в таком подтверждении. После этого происшествия Савл словно ослеп, он перестал есть и пить, до тех пор, пока в Дамаске не крестился. Сразу после крещения Павел начал проповедовать о Христе евреям Дамаска; около трех лет он провел в пустыне под этим городом и тоже не в одном молчании, судя по тому, что набатийский царь Арефа IV пытался его арестовать (2Кор.11,32). Господь сказал, что сделает Павла проповедником для множества людей, однако примечательно, что сказал он это не самому Павлу, а крестившему его христианину Анании. Павлу же он только “показал” (Деян.9,16), а не “сказал”, и показал не Павла — будущего великого проповедника, а Павла — будущего арестанта и оплёвываемого, презираемого отверженного. Это откровение уравновесило всю ту гордыню, которой было много в Павле и которую его новая миссия могла развить. В конце 30-х годов Павел вернулся в Палестину, пару недель пробыл в Иерусалиме, но апостолы приняли его по меньшей мере настороженно. Да Павел и не пытался устроиться в самодовлеющей иерусалимской общине. Он отправился в сирийский город Антиохию и здесь вскоре занял положение одного из видных проповедников, помощников апостола Варнавы. Под руководством Варнавы он отправился в своё первое миссионерское путешествие по Малой Азии. Путешествие было необычным, потому что апостолы решились крестить язычников, которые уверовали во Христа, не совершая при этом обряда обрезания и не требуя от них соблюдения всех иудейских традиций. У христиан-иудеев это вызвало ропот. Проблема зрела в течение лет десяти и, наконец, собор апостолов в Иерусалиме одобрил действия Варнавы и Павла, но собор как собрался, так и разошёлся, и даже св. Петр, поддерживавший антиохийских миссионеров, когда приехал в Антиохию, постеснялся с ними встречаться и присоединился к “ортодоксальным” евреям-христианам, которые бойктировали необрезанных христиан. В довершение несчастий, Павел и Варнава поссорились. Повод для ссоры стало поведение племянника Варнавы Иоанна Марка; Варнава встал на сторону родственника и отправился вместе с ним проповедовать Евангелие на Кипр, а Павел, к которому присоединился Сила, отправился на Балканский полуостров. Спор с Варнавой, несомненно, подпитывался тем, что Павел безусловно проповедовал вдохновеннее и сильнее, его принимали за главу миссии; это не так легко вытерпеть. За вторым путешествием последовали третье, причём Павел сознательно лишь “благовествовал” — он основывал христианские общины, наставлял их в вере, но руководство ими перепоручал другим, всё время стремясь далее и далее, заботясь не о конкретной общине, а о защите перед Церковью всех, обратившихся ко Христу из язычества. С течением лет его привыкли звать Павлом, именем римским, интернациональным, а не Савлом — именем чисто еврейским, и это символизировало его обращённость ко всем людям, жившим в огромной империи (а вовсе не перемену веры, как обычно считают неверующие). Послания, которые он писал основанным им общинам, друзьям, стали излюбленным чтением христиан ещё при его жизни, были присоединены к Евангелиям наравне с посланиями апостолов из числа Двенадцати, и по сей день остаются источником вдохновения и научения для верующих. Те конкретные вопросы, которые послужили поводом для написания писем (совершать обрезание или нет), уже никого не волнуют, но Павел, решая каждый вопрос, быстро восходил на высоту размышлений о сути христианской жизни, взаимоотношений с единоверцами и способе осуществления веры в мире, и с этой высоты можно разглядеть решения проблем и первого века, и двадцать первого. После примерно еще десяти лет миссионерства правоверные иудеи добились ареста Павла; как римский гражданин, он был доставлен для суда в столицу империи и заключён здесь в тюрьму. Впрочем, именно в тюрьме он написал несколько самых замечательных своих писем. По одному из преданий, Павел сумел освободиться из тюрьмы и отправился проповедовать в Испанию, однако всё же через несколько лет был казнён в Риме; по другому, более надёжному преданию, он был казнён в гонение Нерона, не успев более совершить никаких путешествий. <....> Сохранились очень древние изображения Павла: маленький лысый человек с длинной бородой, выпуклым лбом и, естественно, с горбатым носом. Правда, чем изображения позднее, тем Павел на них осанистее и крупнее.Изображение: на древних изображениях маленькая фигура, лысый, с длинной бородой, выступающим лбом и горбатым носом. На более поздних иконах чаще всего крупный, сильный человек. В Католической Церкви Павла, в память о его падении с лошади, почитают покровителем рыцарей, шорников, канатчиков, а также, естественно, изготовителей палаток и ковров; почитают его и патроном теологов и церковных журналистов и газетчиков, а также почему-то корзинщиков и голубей. <.....>