> Наша божественность и Его человечность

> Праздник Рождества, бывший на протяжении веков одним из самых любимых в народе праздников, вряд ли понятен тому, кто не разделяет религиозного подхода к человеку. Бог, становящийся Человеком, – каким неслыханным абсурдом звучат эти слова не только для отрицающих Бога, но и для тех, у кого сам человек без остатка умещается в материалистическую схему! Ибо Рождество Христово – это праздник определенного понимания человека, определенного видения его места в мiре.

<....>

> <.... антирелигиозная пропаганда> занята исключительно человеком, и идея Бога ненавистна ей не как «порабощающая» человека, а как возвышающая его над природой и материей, не дающая ему быть просто-напросто частью – частью природы, общества и т.п., безоговорочно подчиненной целому.

> Возвысить человека над природой – значит признать его от этой природы свободным или хотя бы способным к такой свободе. Но эту-то свободу человека и ненавидят теории, которые выводят всё не сверху, а снизу и всё высшее подчиняют низшему. И потому у этих теорий только один настоящий враг – религия. Убрать, раздавить этого врага – и не будет никакой свободы, останутся только безличный «закон природы», безличная материя, которым целиком подчинен человек.

> Нет, праздник Рождества – не фантазия, не детская сказка о Младенце в окружении наивных пастушков и зверушек – это провозглашение совсем иного понимания человека. И в наши дни праздник этот – вызов всякому снижению человека и растворению его в безличном. Ибо если, как утверждаем мы и как от начала утверждало христианство, Бог является в мiре как Человек, это означает, что человек – существо божественное и призван явить в мiре Бога.

> Ибо высшему не свойственно превращаться в низшее: человек не становится животным, животное не становится растением, растение не становится камнем. Верить в Богочеловека – значит верить в дух захватывающее призвание человека, значит как раз отрицать всякую религию рабства, отвергать образ бога-деспота, сидящего на недоступной высоте и распоряжающегося людьми, будто пешками. И верить в Бога, ставшего Человеком, – значит отрицать такого человека, который весь «снизу» и который только такой пешкой и может быть.

> Рождество – праздник божественности человека и человечности Бога, праздник свободы настоящей, ибо раз навсегда данной, – свободы, которой не нужны таинственные явления Божества в символах грозной власти и всесокрушающей мощи, свободы, которая способна увидеть, полюбить и поклониться Богу в беззащитном Ребенке.

> Более высокого явления и символа свободы нет, не было и не будет в мiре. Ибо если способен человек в вифлеемском Младенце ощутить Божество – значит, он свободен, если же нет, если он посмеивается над всем этим вместе с идеологическими Смердяковыми всех мастей и оттенков – значит, он еще раб и наслаждается своим рабством.

> Приближается Рождество, и призывом к подлинному освобождению, к обретению человеком подлинной своей человечности звучат радостные слова: «Христос раждается, славите! Христос с небес, срящите! Христос на земли, возноситеся!»

> Приближается Рождество... О если бы могли мы, люди, всё время спорящие о свободе, кричащие о ней на всех углах, познать всю глубину своего рабства и услышать эту по-настоящему освобождающую весть. Если бы могли мы засиять этой рождественской свободой изнутри! Тогда, действительно, не нашлось бы власти, не нашлось бы силы, способной снова нас поработить.

 

> Из победы над ложной верой*

> В Евангелии не указана точная дата рождения Иисуса Христа. Не указано даже время года, хотя, судя по тому, что в евангельском повествовании о Рождестве появляются пастухи, бывшие ночью при стаде, можно думать, что событие это произошло летом. Откуда же и как возникла дата 25 декабря?

> Вопрос этот следует задать не из праздного любопытства, ибо из ответа на него выясняется отношение христиан к внешнему мiру, еще не узнавшему Христа.

> Дело в том, что распространение христианства в Римской империи совпало с последними попытками язычества организоваться в универсальную систему – культ Солнца. В 70-х годах III века нашей эры римский император Аврелиан сделал этот культ государственной религией. Солнце почиталось там как источник жизни и потому – как верховное божество. Подобно всякому языческому культу, культ Солнца был обожествлением природы, ее животворных сил. Главным же его праздником считались дни так называемого зимнего солнцестояния, т.е. последние дни декабря, когда после наибольшего своего удаления от Солнца Земля начинает новое к нему приближение и происходит постепенное умножение света и тепла, которое сулит возвращение весны, воскресение природы и торжество жизни над зимним оцепенением. Астрономических законов вращения Земли вокруг Солнца люди той эпохи еще не знали, и ежегодная победа света над тьмой, ежегодное возвращение жизни было для них делом чудесным и божественным. Виновником же этого чуда было Солнце. Таким образом, солнечный культ стал последней великой религией язычества, а праздник зимнего солнцестояния в декабре – последним большим языческим праздником.

> Именно в культе Солнца встретили христиане главного противника, именно он дал христианству последний бой. В начале IV века римский император Константин, прежний солнцепоклонник, обратился в христианскую веру. Кончилась эпоха гонений. Церковь получила возможность открыто и беспрепятственно устраивать свою жизнь, возводить храмы и, главное, проповедовать. По мнению историков, к моменту Константинова обращения христиане составляли не более десяти процентов населения империи. Причем принадлежали они почти целиком к населению городскому, земледельческий же слой христианством оставался почти не затронут. И вот необходимо было донести Евангелие, т.е. Благую весть о Христе как Спасителе мiра от греха и смерти, до этих девяноста процентов для обращения, т.е. победы над язычеством. Но истинная победа над ним могла быть достигнута не внешним принуждением, а только через раскрытие спасительной и универсальной истины христианства.

> Главным же методом этого обращения Церкви было использование самих языческих верований, их сублимация, т.е. очищение и претворение, наполнение христианским содержанием. Так, в декабре язычники бурно праздновали событие, которое называли рождением Солнца, непобедимого бога. И в тот же день христиане стали праздновать Рождество Иисуса Христа как пришествие в мiр подлинного – ибо духовного – Солнца, вхождение в мiр подлинного – ибо духовного – света, подлинной – ибо духовной – победы. Поэтому в день Рождества Христова мы и поныне поем: «Рождество Твое, Христе, Боже наш, воссияло мiру свет разума и научило поклоняться Тебе, Солнцу правды <....>»{}

> Как видим, христианство приняло привычную для язычников, для всей дохристианской культуры тему Солнца как света и жизни и использовало ее для раскрытия своей веры. «Вы верите в Солнце, – как бы сказала Церковь мiру, – но природное Солнце есть символ, отблеск и орудие иного, высшего Солнца, и в Нём свет, жизнь, победа. Вы прославляете рождение природного Солнца, мы же зовем вас прославить рождение в мiр Солнца правды, зовем возвести свой ум, свое внутреннее зрение от природного и тварного к духовному и несозданному!»

> Так возник праздник, ставший исполнением предчувствия земной и природной религии. Вере в светоносность мiра, в победу света над тьмой и жизни над смертью – всему тому, что вкладывал человек в свое поклонение Солнцу, христианство дало имя Христос. Таким образом, праздник Рождества Христова – это увенчание всей неистребимой в человеке жажды смысла, добра, полноты и одновременно начало новой религиозной эпохи. Эпохи не обожествления природы и ее слепых сил, а поклонения Тому, Кто над природой, хотя и отражен в ней, Кто сам источник всей жизни, ее содержание и цель.

> Так было изнутри преодолено язычество, поклонение твари вместо Творца. Так освобожден был от порабощения мiру и природе человек, принявший в себя небесный «свет разума». И об этом происхождении праздника Рождества Христова из победы над язычеством хорошо бы вспомнить в наши дни, когда отошедшие от Христа снова обожествляют природу и кланяются «богам чуждым». Ибо праздником этим христиане побеждали ложную веру, ниспровергали идолов и приводили к Христу Им спасенный, Им обоженный мiр.