> Беспокойство

> Католический святой Иоанн Креста^[60] предупреждает, что во время молитвы нас может искушать Spiritus vertiginis (в переводе с латыни — дух головокружения, буквально «вертящийся дух»). Именно этот непоседливый дух овладевает мной, когда приближаются сроки окончания работы, когда с моими родственниками случаются кризисы, когда компьютер или другие устройства вдруг перестают работать. Мне хочется схватиться сразу за всё — чтобы всё и сразу привести в порядок. Молитва кажется занятием слишком медленным и непродуктивным. Этот же дух резвится в моей душе, когда я смотрю телевизионные новости. Там тоже хватает поводов для беспокойства: угроза терроризма, сокращение запасов нефти, птичий грипп, глобальное потепление и экономический спад.

> В таких случаях я с изумлением читаю слова́ апостола Павла из Послания к филиппийцам: «Не заботьтесь ни о чём, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом» (Флп 4:6). Беглый обзор жизни апостола Павла — тюрьма, публичные диспуты, избиения, которые приводили его на грань жизни и смерти, болезнь, кораблекрушение — показывает, что она плохо сочетается с таким советом. Заметим также, что это Послание апостол написал «в узах», то есть в тюрьме. Но вот что он пишет дальше: «И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе».

> Похожий совет дает Петр в письме, адресованном гонимым христианам: «Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас» (1Пет 5:7). Я позволял беспокойству отвлечь меня от молитвы. А мне надо было молиться усиленнее, вложить в молитву свои тревоги — подробнейшим образом перечислить всё, что меня волнует, и просить Бога избавить меня от этого бремени. Бог обещал вместо духа тревоги и беспокойства дать дух мира, который «соблюдет» мое сердце и мои мысли. Можно ли не верить такому обещанию?

> Слова Павла о мире, который превыше всякого ума, перекликаются со словами Христа, сказавшего: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам» (Ин 14:27). Для того, чтобы победить Spiritus vertiginis, надо разоблачить ложный «мир», который навязывает нам светская пропаганда. Сто́ит лишь включить телевизор — и каждые пять минут мне предлагают новый способ обрести спокойствие. Достаточно купить таблетки, о которых говорит реклама, — надо только посоветоваться с врачом о возможных побочных эффектах, список которых скользит по экрану так быстро, что не успеваешь прочесть. А еще можно выпить новый сорт низкокалорийного пива. Или сесть за руль автомобиля, снабженного особо надежной системой безопасности. Или купить страховой полис. Христос явно говорил о совершенно другом мире — ведь Сам Он никогда не прибегал к подобным «успокоительным средствам», прожил насыщенную бурную жизнь и умер молодым.

> Когда Иисус был признан Чудотворцем и Спасителем Израиля, Его стали осаждать толпы людей, умолявших, чтобы Он решил их семейные проблемы, исцелил болезни, благословил детей, изгнал бесов и спас страну. Иногда после целого дня, проведенного среди возбужденных, встревоженных людей, Он вставал рано утром, задолго до восхода солнца, и молился. Или, скрываясь от неспокойной толпы в поисках мира и тишины, уплывал на другой берег озера. Для Него молитва была убежищем. Незадолго до смерти Христос оставил Свою тревогу в Гефсиманском саду, хотя знал, что Его ждет арест и распятие. Иисус владел тайным искусством — Он умел отдать Свою тревогу Отцу.

> Карло Каретго, который в сорок четыре года ощутил Божий призыв, оставил всё, уехал в Сахару и вступил в орден «Малых братьев Иисуса», написал книгу «Письма из пустыни». В ней Каретто рассказывает, как он, высокопоставленный итальянский чиновник, присоединился к монашескому ордену, который строил место для мирной молитвы в Алжире — враждебной христианству мусульманской стране. Каретто всегда принимал активное участие в жизни церкви. При этом он сильно беспокоился, чувствуя себя ответственным за выполнение большой и важной работы для Господа.

> Но вот что случилось, когда Каррето в молитве преклонил колени на песке в пустыне:

> Я начинаю понимать, что молитва не обязана быть «плодотворной» в обычном смысле этого слова. Большая часть моего времени уходит на то, чтобы по списку выполнить дела, запланированные на сегодня. Молитва — это время, когда можно и нужно отложить и список, и дела — или, точнее, возложить их на Господа — и расслабиться. Пусть мысли текут спокойно вздохните, сделайте паузу в суматохе дня, доверьтесь Богу. И тогда произойдут удивительные вещи. Я обнаружил: если я выделяю время для общения с Богом, то все дела удаются мне куда лучше. Я принимаю более разумные решения и почти не совершаю случайных ошибок. Я трачу меньше времени на беспокойство. Я меньше раздражаюсь, когда что-нибудь идет не так, как надо. «Дух головокружения» оставляет меня.

> Неделю назад я отправился в горы, чтобы спокойно написать эту главу. По дороге меня настиг снежный буран. Шоссе западу от Денвера круто поднимается к тоннелю Эйзенхауэра» Автомобили буксовали на засыпанном снегом покрытии, машины заносило то вправо, то влево. Некоторые, потеряв управление, соскальзывали на обочину или в кювет. Я включил полный привод и снизил скорость, но клубящийся снег, который вспыхивал в свете фар, словно фейерверк, скрывал от меня дорожную разметку. Я едва видел, куда еду.

> У меня сводило живот, руки были мокрыми от пота.

> Я лихорадочно перебирал все возможные варианты. Можно повернуть назад и отказаться от поездки. Можно понадеяться на свое счастье и, несмотря на тревогу, двигаться вперед. Неожиданно мне в голову пришла мысль: ведь я могу помолиться! В течение следующих сорока пяти минут я молился обо всех родственниках, друзьях, миссионерах, заключенных и страдальцах, имена которых приходили мне на ум. Молитвенное состояние само по себе отвлекло меня от беспокойства. Нога по-прежнему была на тормозе, а руки держали руль, но лишнее напряжение растворилось в молитве. Мое сознание дрейфовало по жизни, подобно тому, как мой автомобиль дрейфовал по снегу, покрывавшему шоссе.

> Я не стал бы рекомендовать подобные упражнения тем, кто не умеет водить автомобиль по зимним дорогам. Тем не менее, я благополучно прибыл в нужное место и, как ни удивительно, полностью освободился от напряжения и страха. «Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас», — пишет апостол Петр. И далее продолжает: «Трезвитесь, бодрствуйте» (1Пет 5:7). Той ночью обе эти заповеди были исполнены мною на заснеженной автостраде.

> Нетерпение

> Переехав в Колорадо, я скоро узнал о растениях-вредителях. Растения, которые раньше в наших краях не произрастали, — такие, как одуванчик, поповник, чертополох и льнянка — распространяются, словно микробы, угрожая вытеснить местные виды. Желая быть примерным гражданином, я купил тяжелую мотыгу и завел порядок, которого придерживался каждую весну и каждое лето. Днем я отправлялся на поиски чужеземных захватчиков к холму позади нашего дома. Получилось так, что эти рейды стали идеальной возможностью для молитвы: я боролся с сорняками в одиночестве, в окружении прекрасной природы. Всё, что могло отвлечь меня от молитвы, оставалось дома, в кабинете.

> Однажды, когда на борьбу с сорняками вместе со мною вышла жена, я получил откровение о моей агротехнической деятельности и о молитве. Вместе с женой воевать с сорняками стало легче, острые глаза Дженет помогали их отыскивать. Но не это было главным. Содержание прогулки совершенно изменилось — жена показала мне более двадцати разных видов диких цветов. Я был так сосредоточен на поиске вредоносных растений, что не замечал цветов, украшающих наши холмы, — тех самых, которые старался защитить!

> И тут мне стало понятно, что, молясь, я делаю нечто похожее. Я приношу Господу клубок проблем, будто кучу сорных растений после своего очередного рейда, но упускаю возможность воздать Богу хвалу и благодарность. Мои молитвы эгоцентричны, я пытаюсь привлечь Бога к выполнению своих дел. Я смотрю на Бога как на Того, Кто решает мои проблемы (или как на Борца с сорняками), и не вижу дел Его рук во всём, что окружает меня. А когда мне кажется, что мои молитвы не дают результата, я становлюсь нетерпеливым.

> Я открыл средство от нетерпения: надо продолжать молиться. Не исключено, что, расстроившись из-за отсутствия желаемых результатов, вы либо бросите молиться, либо измените свой подход к молитве. Французский иезуит, мистик Жан-Николя Гру, живший в восемнадцатом столетии, считал, что молитва должна быть смиренной, благоговейной, полной любви, доверительной и упорной — другими словами, во время молитвы человек должен проявлять качества, которые противоположны нетерпению.

> Я люблю видеть результаты своих трудов. Я работаю над статьей, и через несколько месяцев она появляется в печати. Я взбираюсь на гору и достигаю вершины. Но молитва действует по иным, по Божьим правилам. Мы творим молитву втайне, никто не видит наших усилий, и результаты — они принадлежат не нам, а Богу — приходят самым неожиданным образом, часто спустя долгое время. Молиться — значит открыть себя Богу и не ограничивать Его своими предубеждениями. Короче говоря, молиться — значит позволить Богу быть Богом.

> Многие из молитв, запечатленных в Библии, рождены ожиданием. Авраам и Сарра ждали своего единственного ребенка. Иаков семь лет служил Лавану, отцу Рахили, чтобы получить любимую в жены, а потом, обманутый Лаваном, ждал еще семь лет. Израильтяне четыре столетия ждали освобождения из рабства. Моисей ждал сорок лет, прежде чем был призван на служение, и еще сорок лет ждал обетованной земли, куда так и не вошел. Давид, скрываясь по пещерам, ждал обещанного царствования. Пророки ждали исполнения своих странных предсказаний. Мария и Иосиф, Елизавета и Захария, Анна и Симеон, как и большинство иудеев, ждали Мессию. Ученики Иисуса с нетерпением ждали, когда же Учитель начнет действовать как желанный Мессия-Владыка.

> Бог, Который живет вне времени, ожидает от нас зрелой веры. Веры, способной ждать и тогда, когда ожидание становится испытанием, как для многих героев Библии, перечисленных выше. Терпение — это один из признаков зрелости, качество, которое развивается только со временем.

> Дети всегда хотят всё и сразу: «Мам, ну когда мы приедем?..» «Я хочу мороженое сейчас!..» «Уже можно развернуть подарки?» «Можно мне выйти из угла?» Любящие учатся ждать. «<Семь лет Иаков работал на него за Рахиль, но эти семь лет были для него что несколько дней — так он любил ее>» (Быт 29:20). Студенты-медики, прежде чем получат право лечить самостоятельно, учатся десять лет, а иногда и больше. Родители долгие годы с надеждой ждут возвращения блудного сына. Ожидание — не цель, но оно может оказаться необходимой ступенью на пути к цели. Мы ждем того, чего сто́ит ждать, и, ожидая, учимся терпению.

> «<Душа моя Господа ждет сильней, чем стражи — рассвета!>» (Пс 129:6), — писал псалмопевец. Представьте себе часового, считающего минуты до смены караула! Я молюсь о терпении, чтобы пережить времена испытаний, чтобы не утратить упование на исполнение Божьих обетований и сохранить надежду и веру. Я молюсь о терпении сохранять терпение. Как писал другой псалмопевец:

> Как остановить время

> Митрополиту <Сурожскому Антонию> (в миру — Андрей Борисович Блум) пришлось научиться терпению. Для этого у него были серьезные причины. Он жил беспокойной жизнью в наполненном тревогами столетии. Детские годы будущего митрополита прошли в России и Персии (ныне Иран), затем его семья была вынуждена бежать и поселилась во Франции. Там он окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. В 1939 году, перед уходом на фронт в качестве хирурга французской армии, Андрей Блум тайно принес монашеские обеты.

> В детстве он не получил религиозного воспитания и до обращения ко Христу был атеистом. Обращение было внезапным — Андрей уверовал, когда подростком читал Евангелие от Марка. В дальнейшем он стал митрополитом Русской Православной Церкви в Великобритании. В книге «Учитесь молиться» митрополит Антоний рассказывает о том, что для него стало решающим шагом в борьбе с нетерпеливостью. Он называет этот подход «остановкой времени»:

> Привычка «останавливать время» постепенно изменила отношения митрополита Антония с Богом. <Он> старался жить настоящим, поскольку прошлое безвозвратно ушло, а будущее ненадежно — кто знает, наступит оно или нет? Ускользающий момент под названием «сейчас» — вот точка, где время пересекается с вечностью.

> Несколько раз в течение дня <митрополит Антоний> делал перерыв и говорил себе: «Я сижу, я ничего не делаю, я буду сидеть так еще пять минут... Здесь присутствует Бог, здесь присутствую я сам, и вся эта мебель вокруг меня, всё спокойно и неподвижно». Он делал такие трех-пятиминутные паузы, когда чувствовал, что его одолевает беспокойство. Потом стал делать более длинные перерывы и, прежде чем вернуться к напряженному ритму своей жизни, учился проводить это время в покое и безмятежности.

> К своему удивлению, он обнаружил, что в эти минуты мир может обойтись без него. Он понял, что даже самые неотложные задачи, поглощавшие его ум, можно ненадолго отложить. И в самом деле, с задачами, нетерпящими промедления, после перерыва удавалось справиться быстрее и увереннее. Наконец он соединил эти моменты «остановки времени» с утренней и вечерней молитвой.

> Митрополит Антоний начинал каждое утро в тишине и покое, осознавая, что предстоящий день — это дар Божий, возможность сделать что-то новое или встретиться с тем, чего раньше не было. День простирался перед ним, словно нетронутая снежная гладь на необъятных просторах его родной России. Митрополит молился, чтобы Бог дал ему войти в этот день посланником Господа и нести Божье присутствие каждому, с кем сведет его Господь. А вечером он оглядывался на события минувшего дня, предавая все свои успехи и неудачи милостивому Богу. День прошел и отдан в руки Божьи.

> Минуты тишины и молитвы стали для митрополита напоминаниями о сущности жизни, нанизанными на нить памяти, словно жемчужины в драгоценном ожерелье. Жизнь — это не бессмысленная цепь поступков. Это арена, на которой мы, христиане, призваны являть волю другого мира — Царствия Небесного. Молитва — это равно и состояние, и действие, но об этом легко забыть, если молитвенная жизнь сведена к одной или двум коротким молитвам в течение дня.

> Я так подробно обращаюсь к опыту <митрополита Сурожского Антония>, умершего в 2003 году, потому что мой собственный опыт в этой области оставляет желать лучшего. С моей стороны было бы нечестно утверждать, что мне удается успешно выполнять все рекомендации митрополита. Я не умею «останавливать время». Когда мне кажется, что моя деятельность что-то значит и чего-то сто́ит, я стараюсь действовать быстрее, чтобы достичь большего. Я начинаю гордиться, и мне невольно кажется, будто всё зависит от меня. Какая глупость! Мое сердце может перестать биться в ближайший час, мозг — отказать в любую секунду из-за разрыва маленького сосуда. Каждая длящаяся сейчас минута дарована мне Богом. Если я не забываю об этом в течение всего дня, то мое отношение к жизни становится правильнее, а достижения — весомее.

> Как остановить время? Как научиться не только молчать, но и слушать? Как меньше надеяться на свои дела, и больше — на неизменное и безмолвное присутствие Бога? Как отдать Ему свои страхи и тревоги? Как построить день в согласии с реальностью, начало и конец которой — в Боге? Что в суматохе дня способно напоминать мне об этой реальности, исчезающей за многочисленными делами? Я уверен: если мне удастся ответить на эти вопросы, то все другие мучающие меня проблемы окажутся не столь срочными и значительными.