> «Христос вознесся на небо»¹⁶⁴, – говорит и учит Церковь. Сказка, легенда? Нет, духовная реальность. Всё в Христе, вся жизнь Его была направлена к этому небесному измерению, всё учение Его было о том, что человек может и должен возвыситься, вознестись, воцариться над всем видимым и невидимым. И об этом была радость учеников, когда с горы Елеонской, с горы Вознесения вернулись они в Иерусалим. Мы никогда не узнаем, так сказать, «научно», «эмпирически», что они видели, что ощутили, чему были свидетелями. Ибо есть, вне всякого сомнения, в нашей жизни то, что на человеческом языке называется «несказанным». Это всё то, что не сведешь к таблице умножения и «прибавочной стоимости», всё, что приходит не снизу, а сверху, зовет вверх, на высоту. И об этом поет человек, об этом слагает он сказки и легенды, об этом молится, этому радуется. И только это делает жизнь нашу человеческой жизнью, а мiр – тем мiром, в котором можно не только бороться за существование, не только трудиться, испытывать страх и умирать, но и жить.

> И зайдя в светлый, небесный день праздника в храм, мы без всяких объяснений сами окажемся вовлечены в это вознесение и так ясно ощутим вдруг, что можно, можно возноситься, что небо – у нас в душе и к этому небу зовет нас всё лучшее, что в нас есть. Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне (Пс.46:6)¹⁶⁵, «Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником …никакоже отлучаяся, но пребывая неотступно и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами и никтоже на вы»¹⁶⁶. Таким образом, всё в конечном итоге зависит от того, что мы в самих себе и в своей жизни возлюбим, чему отдадим душу – безысходной скуке муравейника или радостной возможности взойти туда, где явлен небесный и вечный замысел о нашей земной и временной жизни. В праздник Вознесения мы радуемся высокому замыслу о человеке, нам раскрывается образ мiра, не ограниченный одной материей. Но, может быть, – и это важнее всего! – и в нас войдет вдохновение света, добра, красоты – вдохновение, которое одно только способно победить зло в мiре.

* * *

> Согласно Евангелию, Господь пришел с учениками в Вифанию и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они же поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога (Лк.24:50–53). Всего несколько слов! Но попробуем раскрыть, хотя бы слабым намеком, почему эта «великая радость» осталась с нами, живет и всё так же, как тогда, наполняет сердце.

> Вставим эти слова в контекст всей христианской веры – веры в то, что в Иисусе Христе явлено мiру совершенное человечество. Явлен Человек, вся жизнь Которого в том, чтобы до конца воплотился в Нём Бог. Явлен Бог, ставший Человеком, и Человек, принимающий Бога как содержание и исполнение своей жизни. И вот в конце всего, как последняя радость, последнее исполнение – восхождение этого Человека на небо. Не Бог уходит от Него, нет! – Он, Человек, возносится, Он, т.е. вся Его жизнь исполняется вечности, раскрывается как вечная, неумирающая, вечно живая реальность. О, это вовсе не древнее дохристианское учение о бессмертии души, о загробном мiре. Ибо возносится не душа, а Человек, и это значит – вся Его жизнь, весь Его мiр. И это значит также, что всё в мiре возносимо, что настоящая судьба его и цель – восхождение ввысь, к исполнению и торжеству вечной жизни.

> Своим учением о воскресении и вознесении христианство радикально противопоставляет себя всем древним и в конце концов малоутешительным верованиям о «потустороннем мiре». Ибо если всё дело в бессмертии души, то не нужно воскресения, оно бессмысленно; если всё дело в загробном, или потустороннем, мiре, то не нужно вознесения, оно также бессмысленно. Но христианство учит о воскресении – о том, что любовь и жизнь сильнее смерти, т.е. распада, что они восстанавливают всё распадающееся от недостатка любви и жизни. И оно же учит о Вознесении, т.е. о вертикальной направленности самого мiра и самой жизни, об их исполнении в небесном, Божественном и вечном образе.

* * *

> <...> если существует «развенчанный» религиозный символ, то это, конечно же, символ неба. Бедное небо! Сколько доставалось и достается ему в антирелигиозной литературе! Кто только не издевался над ним, кто только не пытался доказать, что с развенчанием неба как жилища Бога христианству конец, ибо очевидной становится его связь с первобытными религиями, не ведавшими, что никакого неба, в сущности, нет. <....>

> Но вот, когда спустя сорок дней после Пасхи наступает праздник Вознесения и слышатся его с детства знакомые песнопения, снова понимаешь вдруг (и не разумом, конечно, не бедным нашим разумом, который неизбежно останавливается на пороге всего, что ему неподведомственно, – красоты, любви, тайны, а всем существом), что и сам образ неба, и этот удивительный рассказ о небесном восхождении – не отзвуки какой-то древней мифологии, а самое потрясающее из всего сказанного о человеке на человеческом языке и в человеческих понятиях.

> Ибо всё, решительно всё в этом мiре с его законами влечет человека не вверх, а скорее уж вниз. В самом деле, сидеть легче, чем стоять, лежать приятнее, чем сидеть, – простое наблюдение, но его можно распространить и на всю нашу жизнь. Всё легче объяснить снизу, свести к низменному.

> Но откуда тогда это ничем не объяснимое, ни из чего не выводимое вечное стремление человека вверх? Откуда взялся этот символ неба, откуда вырвался этот неутолимый вздох по небесному?

<.....>

> <.....> Пока есть оно, «желание чудное» неба, никакое сведение человека к низменному и материальному не победит.

> <...> «Штурм небес» – так определил кто-то сущность и пафос антирелигии, эту поразительную, патологическую ненависть к небу.

> И потому праздник Вознесения Господня в наши дни, в дни этого «штурма небес» приобретает особое значение. Христос вознесся на небо. А Христос, по вере нашей, – это идеальный Человек, Тот, Кем призван стать каждый из нас. И этим вознесением Его на небо нам открыто, что вверх, а не вниз призван стремиться человек, что сама земля в нём пронизывается и светится небесной красотой, одухотворяется и преображается. Надо ли еще пояснять, что не о пространственном, не о физическом небе говорим мы здесь, ибо на вопрос «Где небо?» святой Иоанн Златоуст столетия назад ответил: «Что мне до неба, когда я сам становлюсь небом!»¹⁶⁹ Надо ли напоминать, что о Восшедшем на небо в главном песнопении праздника сказано, что Он не отлучился от нас, но пребывает неотлучно¹⁷⁰? Вот радость Вознесения: чтобы Бог был во всём, чтобы Небо, эта духовная высота, правда и красота, стало правдой и радостью земли, чтобы утолена была исконная жажда, присущая человеку и призывающая его не вниз, а вверх.

> В мiре идет повальное отрицание Неба, когда всё объясняется снизу, когда от нас хотят, чтобы мы поверили в приземленный образ человека как единственно возможный и поклонились ему. И вот на это мы отвечаем словами кондака Вознесения: «Исполнив весь замысел о нас, соединив всё земное с небесным, Ты вознесся на небо, Христе Боже наш, никак не отлучаясь, но пребывая неотступно и взывая к любящим Тебя: Я с вами, и никому вас не одолеть»¹⁷¹.

> Вот почему с нами та «великая радость», которую испытали ученики, вернувшись из Вифании. Вот почему Вознесение для нас – духовная самоочевидность, которой мы живем и о которой радуемся. И никто никогда не заставит нас, познавших эту радость от встречи с небом, от дарования неба, удовлетвориться только землей и земным.

* * *

> В самом слове “Вознесение” трепещет радость, это как бы вызов так называемым “законам природы”, всегда влекущим вниз. А тут наоборот – легкость, полет, бесконечное возношение.

> В чём великая радость этого праздника, который продолжается до наших дней и таким удивительным светом вспыхивает в этот день? Ведь как будто ушел, оставил нас Христос, это как будто день разлуки. Но нет разлуки, ибо Христос сказал: “Я с вами до скончания века”, и вся радость христианской веры – от сознания Его присутствия. Праздник Вознесения – это праздник неба, открытого человеку, неба как нового и вечного дома, обители, неба как нашей подлинной родины. Грех отделил землю от неба и нас сделал земными, низменными, к земле обращенными и землей одной живущими. Грех – это предательство неба в душе. Господь разрушил эти узы и своим примером показал нам путь к истинной нашей родине.