> "Малодушие и буря"... Увы, я не могу иначе назвать состояние моей души, когда я думаю о нашей Церкви, о "делах", но также и о семинарии. Христа убила и Христа убивает религия. Религия же – это тот "орган" в нас, который, как это ни странно, одновременно бесконечно усиливает и скрывает от нас наши самые глубокие страсти и грехи: гордыню, фарисейство, самодовольство, самолюбование и т.д. Религия есть постоянное наше самооправдание перед Богом, замазывание для самих себя наших грехов и искушений.

> Том рассказал мне, что произошло с Williams, протестантом, который принял Православие и был дьяконом в Тулсе (Оклахома), где я его и встретил года два-три тому назад. Оказывается, с тех пор он бросил свою жену и детей и живет в каком-то карловацком "скиту" и пишет в их журнальчиках рецензии на, скажем, Каллиста Уэра с обвинениями его в недостаточном "православии". И я спрашиваю себя: почему, как это могло случиться? Почему чем больше он соприкасался с Православием, тем сильнее его тянуло к этому темному, страшному "фанатизму", к обличениям и проклятиям? И если бы он был один... Реакция на "минимализм" Церкви, приходов и т.д.? Да, наверное, так. Но всё-таки кто же мешает им, да и каждому из нас внутри этой "минималистической" Церкви жить светом и радостью веры во Христа? В том-то и всё дело, что в какой-то момент они начинают ненавидеть именно свет и радость этой веры, и это-то и страшно...

> Ну, хорошо, мы живем в страшном мире. Но ведь не страшнее же он, чем тогда, когда распинал он Христа? Что можно прибавить к этому ужасу, к этой "страшности"? И не для того ли отдал Христос Себя на распятие, чтобы могли мы ходить в обновленной жизни? Жизни, а не религии – от страха, законничества, власти которой "свободи нас Спасова смерть". Что делали они в промежутках между "исполнениями" Церкви – за трапезой Христовой, в Его Царстве? Жили, каждый – той жизнью и теми devoirs d'etat, которые дал каждому человеку Бог. Да, скажет какой-нибудь Williams, но Христос сказал, что если мы хотим быть совершенными, то мы должны бросить всё и следовать за Ним. И вот я бросаю мою семью и следую за Ним... На это хочется ответить: pas si simple! {не так всё просто! (фр.).} Ибо что значит – следовать за Ним? Значит ли это, как теперь многие думают, становиться священником, монахом, богословом? Означает ли это, иными словами, какую-то "институционную" перемену? Думаю, что значит это – в контексте всего Евангелия – как раз обратное. Ибо Тот, за Кем мы следуем, не уходит, а приходит. И приходит, чтобы мы имели жизнь, и жизнь с избытком... То, что – для следования за Христом – нужно "бросить", Христос отождествляет с имуществом и семьей. И действительно, в падшем мире это те две тяжести, которые мешают человеку, связывают его, являются препятствиями следованию за Христом. Ибо они стали "идолами". Но потому-то и говорит Христос о них, что именно в извращении двух этих основных "координат" жизни раскрывается вся глубина падения человека и мира, отпадения их от Бога. Ибо в том-то и всё дело, что и имущество, и семья – от Бога. При сотворении мира Бог дает его во владение человеку ("яко царя твари..."), [делает] его – человека – имуществом. И при сотворении человека создает Бог жену, ибо "нехорошо быть человеку одному". Но тогда в том и состоит падение (первородный грех), что мир как "имущество" захотел человек для себя, а не для Бога, для жизни в Нём, и жену сделал объектом любви, оторванной от любви Божией, опять "для себя". Но вот Сам Христос отдает, бросает жизнь – но для того, чтобы воскресить ее, освободить от смерти, чтобы перестала она быть сама источником смерти, чтобы она, жизнь, воцарилась и была "поглощена смерть победой". Значит ли это, что Он зовет нас к самоубийству? "Бросить" мир, раздать "имущество", "оставить" семью – всё это значит тогда не отождествление их со злом, которое нужно "отбросить", а значит освобождение и преображение их в то, чем и для чего создал их Бог. Как "раздающий" свое имение по-настоящему богатеет, ибо снова мир – раздаваемый, отдаваемый – делает Божьим, так и "оставление" семьи есть ее воскресение, очищение, преображение, а не "уничтожение". Ибо как могла бы Церковь совершать таинство брака, если бы брак был "злом"? Но брак потому и таинство, что в нём совершается отдача его Богу, Христу, Духу Святому... Тут всё – свет и, как и в призыве Христа – раздай, оставь... Всё положительно, всё свет – а не тьма и разрушение.