В заключении можно сказать, что периодически дух и мысли апостола Павла о Церкви выходили на первый план. И во времена отцов Церкви сначала забытый, он снова ожил. И он руководил мыслью и Иоанна Златоуста, и блаженного Августина... В Средние века опять забытый, как бы отодвинутый на задний план, в эпоху Реформации он снова появляется, и Лютер приходит к своим идеям Sola fide — [спасение] только верой. Он опирается на апостола Павла. А вот в бурях двадцатого века вокруг личности Христа и христианства Павла обстреливали, его использовали как рычаг в одну и в другую сторону, но дух его остается всё равно незамутненным.

Гитлер говорил, что Иисус был арийцем, а Павел пришел и испортил всё. Но православный богослов нашего века Николай Глубоковский считал, что никто так не сумел понять, постичь дух Христа как апостол Павел, который стал его великим продолжателем.

<...> Какой-нибудь эллинистический римский город, вот Фессалоники, или тот же Коринф... Жить по-коринфски — это значило гулять, сорить деньгами, пьянствовать, петь песни похабные. Это был город, в котором были медные мастерские, люди зашибали большие деньги. Коринф был портовый город, полный матросов, публичных домов, притонов, всякой шантропы. Вечный праздник, целые кварталы заполнены увеселительными заведениями. Таков был Коринф. Кроме того, там, конечно, была и книжная традиция довольно богатая, там стоял памятник изумительный Диогену, который жил в большом кувшине, так называемой "бочке". Смутный город. И вот совершенно неожиданно там основал общину, сам этого не ожидая, Павел. Это была довольно многочисленная община. Там были в основном люди из бедняков, из пролетариата, но были и крупные городские чиновники, как потом стало известно. Апостол мучился с ними бесконечно. Во-первых, у них возникали партии, расколы. Приехали люди от апостола Петра, говорят, Петр выше. Павел всё-таки не был один из Двенадцати. Приехал Аполлос, учитель христианский из Александрии, философ, знавший иудейско-античную эллинистическую философию, а Павел имел сугубо раввинистическое школьное воспитание. А те говорят: "Мы будем аполлосовы". Разделились, раскололись. И он говорит: "Разве Павел распялся за вас?"

Надо понять его бесконечные страдания... Партийный дух, мелкие склоки, наконец, нравственная распущенность... какой-то человек там женился на своей мачехе, очевидно, язычнице, как можно понять из текста. И много было у него всяких скорбей. Приезжает уговаривать, потом уезжает в слезах... пишет второе послание, которое не дошло до нас. Третье послание (второе в Новом Завете) написано после примирения. Он был пастырь, которому приходилось… Вы-то себя не должны равнять [с теми, кому он проповедовал], потому что вы имеете совершенно другие источники информации: у нас есть общение, литература... Ничего этого там не было. Во-первых, христианской литературы еще просто не существовало. Евангелия еще не были написаны. Существовал один Ветхий Завет, который был многим непонятен. И вообще в головах этих людей была каша, половина людей была неграмотна. И, конечно, были свои амбиции, обиды, соперничество. Поэтому почти все послания написаны по прискорбным поводам. Они возникли не от хорошей жизни. Они — результат его пастырских терний.

Как я уже говорил, человек он был и нежный, и теплый, но мог быть и очень суровым и очень резким. Очевидно, именно такой был избран и нужен. Надо его понять и почувствовать, и тогда все эти нюансы, которые вас так поражают, станут ясны, вы услышите его интонации... Тогда всё станет на места.

Этот человек может нас очень многому научить.

И я закончу тем, с чего я начал. Если его поставить рядом с Христом, это не значит, как говорили многие историки, что Павел — истинный основатель христианства. Это абсурдное утверждение. Между апостолом Павлом и Христом нет сравнения. Нет совсем, их даже нельзя сравнивать. И поэтому Павел сознавал себя только служителем и учеником Иисуса Христа. Сознавал себя и грешным. Иногда говорил: «Вот это я говорю по своему рассуждению, не от Бога, вот что мне вздумалось, что мне кажется». И, конечно, он был человек своего времени, своей эпохи, но это временное всё отлетает.

Человек может всё портить, но Дух Божий действовал и предохранял всё это от порчи.

В каждой общине были свои особенности, душевные и социальные, свои проблемы были. Некоторые общины были тихие, спокойные. Скажем, община Филипп (Послание к Филиппийцам). Это была в македонской лесной глуши небольшая римская колония. Там жили люди порядочные, ветераны, которым после отставки подарили эти земли, они занимались огородничеством вокруг города, звучала латинская речь, они были все очень дисциплинированные, достаточно нравственные. Иудеев там почти не было, но было несколько женщин, которые иудейские молитвы читали, и у них даже не было помещения, они ходили на берег реки и там молились. И Павел пришел к ним, нашел их, посидел с ними на бережку и рассказал им... Мы не знаем, что он им говорил, но вот так возникла первая община. Надо сказать, что общины были очень крепкие. Филиппийская община — хотя ему там пришлось и пострадать, его в тюрьму там бросали и били — до самых последних дней он на них опирался. Единственная община, от которой он принимал материальную поддержку.

Совершенно иначе это выглядело в Коринфе, греческом городе, о котором я уже говорил, где были партии, где был снобизм... А римскую церковь, хотя Павел ее не основал и не был ее руководителем, но он ее очень любил, потому что Рим был международным городом, и дух универсализма, который был родственен его душе, там прекрасно находил отзвук. Ему было тесно в этих мирках, затерянных среди гор Малой Азии, Греции, еще где-то. Он-то жил глобально.

 

В литературно обработанном виде расшифровка беседы была опубликована в сборнике бесед о.А. "Церковь и мы"