Миницикл – пунктирно о Нагорной проповеди.
предыдущие части: 
 • А.Десницкий: "Блаженство" в Ветхом и Новом Заветах
 • Д.Бонхёффер: Между превосходящей праведностью и учениками, от которых Иисус ее требует, стоит Он сам.
 • продолжение: Он сам, распятый, и есть совершенное исполнение Закона

Смена мотивации праведности

Критики уже не раз подмечали, что мотивация заповеди (её пенитенциарная/карательная функция) уничтожает её добродетельность. Например, люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими... ибо Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог ревнитель; чтобы не воспламенился гнев Господа, Бога твоего, на тебя, и не истребил Он тебя с лица земли (Втор.6,5.15). Иначе говоря, люби, а то убью! Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний и поздний; и ты соберёшь хлеб твой и вино твое и елей твой и т.д. ну а если нет – ...тогда воспламенится гнев Господа на вас, и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет произведений своих, и вы скоро погибнете с доброй земли, которую Господь дает вам (Втор.11,13-17). Тот же принцип можно проследить во всех прочих постановлениях Господа. Чего же сто́ит праведность добродетельных в таком случае, не тот же ли страх руководит ими?

Нет, не только. Есть ещё отвращение, презрение: почему человек не ворует, не дерётся, не впадает во вся тяжкая? Потому что это, с его точки зрения, низко, некрасиво, недостойно. Так поступают грешники и язычники. Он слишком брезгует ими, чтобы поступать так же.

Христос говорит современникам: «Вы не лю́бите негодяев, вот почему вам не хочется быть негодяями». Он вскрыл их основание праведности, показал, что оно питается презрением к грешникам. В той системе мышления иначе быть и не могло.

Как бы ни был нам мил лозунг «ненавидь грех, но люби грешника», он в корне неверен. Если мы ненавидим грех и исповедуем свободу воли человека, то в тех случаях, когда мы осознаём, что грех избирается свободно, наша ненависть ко греху переходит на грешника, так как он сам отождествил свою волю с грехом: он избрал грех, а не грех избрал его. Так рассуждали аскеты иудаизма, и их суждение логично. Потому для святых Ветхого Завета отождествление грешников с грехами было естественным. Презрение к грешнику стало главным основанием ветхозаветной праведности.

Ты совершаешь хорошие поступки потому, что боишься поступать плохо или тебе не хочется быть плохим перед самим собой. Выявляя это обстоятельство, Иисус обесценил праведность такого рода. Его программный тезис: если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, вы не войдёте в Царствие Небесное (Мф.5,20). Та формула праведности была единственно возможной, а в исполнении книжников и фарисеев – предельной для Иудеи, выше некуда. В такой ситуации надо или менять формулу праведности, или отбрасывать ее полностью.

Перед этой же дилеммой оказался, например, Мартин Лютер в ХVI веке: он не мог призывать своих последователей к высшей праведности в контексте католической аскезы, потому что невозможно было превзойти таких великих светочей, как Бенедикт Нурсийский, Фома Аквинский, Франциск Ассизский и прочие. Поэтому он поменял контекст определения праведности — провозгласил праведность по вере.

Христос радикально изменил правила определения праведности. Он провозглашает, что её надо искать в ином поле, не в тщательности, не в скрупулёзности, не в перфекционизме исполнения заповедей. Этим Он отнимает фундамент у всей известной иудеям аскетики. Он говорит: «Если вы лю́бите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» (Лк.6,32-34; ср. Мф.5,46-47). Т.е. старое представление о праведности даже в позитивном смысле реально не превосходит «праведности» грешников и язычников. Этим Он отнимает добродетельность у народной и фарисейской праведности.

Если мы действительно хотим быть сынами Отца Небесного, то должны стремиться быть похожими на Него, как дети подражают отцу. Речь, конечно, не о подражании вездесущности, всемогуществу и т.п., а о продолжении Божиего взгляда на людей. Как, например, дети Авраама считались продолжателями его нрава.  Нужно поступать так, как Отец, а Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф.5,45) одинаково. Он равно благ к неблагодарным и злым (Лк.6,35-36), т.е. Он не отличает праведника от неправедника. Стало быть, и наша праведность должна иметь этот параметр, который Христос выделил как главнейший. Если наша праведность делит людей на праведных и неправедных, более того – основана на этом делении, то мы не лучше атеистов и язычников.

Иисус всерьёз предлагает отбросить идею грешника, этот карикатурный образ, который мы носим в себе, как иудейский вирус. Тогда мы сможем понять революцию нравственности, которую предлагает Иисус и которая слишком радикальна, чтобы её приняло большинство. В основу религии и морали Христос полагает новую духовность – не страх воздаяния и не эгоцентрический альтруизм, а осознание себя как детей/братьев Бога, Который благ к неблагодарным и злым.

Далее идёт раскрытие той же идеи: Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мф.5,39-41). Что это означает? Это и есть повторение за Богом: в реальности Бог ведь не останавливает зло – и вы не останавливайте! Сегодня бы это звучало примерно так: в мире несправедливость, преступления – Бог что-то делает? Нет. А почему же вы делаете? Воспротивимся злу, расстреляем всех поганцев... всё это мы уже слышали.

Хотите следить за строгостью морали – следите, но не назначайте Бога инспектором морали; делайте это для своего комфорта, но не приписывайте это Богу (как это делал Ветхий Завет). Если же хотите быть Его продолжением, подражайте Его непротивлению злу, ведь Он ничего не делает, чтобы спасти праведника от перелома ноги, а невинных детей – от мучительных болезней. Человеческая борьба за комфорт должна иметь своё место и называться своим именем, но наша история с Богом – не об этом.

Итак, смена оснований этики и духовности базируется на двух предпосылках.

Первая: естественная эволюционная мораль не должна выдавать себя за духовность – Не то же ли делают и мытари?.. не так же ли поступают и язычники?.. ибо и грешники любящих их любят.

Вторая предпосылка: духовность проявляется в нашем неизменном отношении как к праведнику, так и к грешнику. Если вы хотите быть походить на Бога в том, в чём Он не похож на вас, – люби́те врагов ваших, не различайте праведных от неправедных, ибо дождь льёт на всех одинаково и Бог благ к неблагодарным и злым (см. Лк.6,32-36). Тогда <вы> будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. ... Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф.5:45,48). Это центральный момент в перемене главного идентификатора духовности. «Старец сказал: кто не принимает каждого, как брата, но различает (одного от другого), тот несовершенен» (Патерик, 1,31).