Тема выпуска: Христианство в XIX веке, Россия (1)

• Царствование императора Павла (1796–1801) было  переходным между двумя столетиями во всех отношениях. Опасаясь потери престола, Екатерина держала своего сына фактически под домашним арестом. Когда тот вступил на престол в возрасте 42 лет, в политическом отношении несовершеннолетним.
• Воспитанник митр. Платона (Левшина), Павел был глубоко верующим человеком: не деистом, как его мать, но и не поверхностным религиозным романтиком, как его наследник Александр. Но общим с Александром у него было внеконфессиональное восприятие религии. Он предоставил приют изгнанным Наполеоном орденам иезуитов и мальтийских рыцарей (и принял звание Великого мастера ордена). Мечтал о восстановлении византийской традиции священноимператоров.   
• Павел очень уважал духовенство, но по-канцелярски. Он положил начало практике награждения священников и епископов орденами и медалями.
• При Павле ассигнования на нужды Церкви были удвоены, значительно выросли расходы на духовные школы. Было узаконено единоверие.
• Неприспособленность Павла к власти, его негибкость, непоследовательность, враждебные отношения с екатерининскими вельможами, восстановление телесных наказаний дворянству и попытка развязать войну с Англией стоили Павлу жизни.

• По-настоящему XIX в. начался с восшествием на престол Александра I в 1801 г. Это время было плодом поверхностного века Просвещения с его наивной верой в высшую власть человеческого разума. Только кровавая баня французской революции и тоталитарные устремления Наполеона несколько поколебали глобальный секуляризм XVIII века.
• Духовную жажду, вызванную крушением рационалистических надежд, общество пыталось утолить в мистических учениях — пиетизме и масонстве. Русское «просвещенное общество» не могло принять «отсталую» православную Церковь. Церковь стала восприниматься разделенной на внешнюю (обряды, каноны, догматика, которые принимались лишь как средство постижения высшей цели — непосредственного познания Божества) и внутреннюю. Общественная храмовая молитва понималась как значимое средство для некультурной толпы. Конфессиональные различия теряли всякое значение. Эта эпоха стала временем предельной религиозной терпимости, которая, впрочем, не распространялась на православие.
• Масоном был самый блестящий государственный деятель первой трети XIX века Михаил Сперанский. Помимо масонов, иезуитов и розенкрейцеров, были распространены такие движения как хлысты, скопцы, молокане и духоборы. Их представители могли свободно проповедовать свои взгляды среди разных слоев общества. (Например, формально запрещенных скопцов Селиванов открыто жил в Петербурге и несколько раз беседовал с царем на религиозные темы.) Быть «сектантом» порой даже выгодно: так молокане и менониты не призывались в армию.

• Обстановка в стране способствовала духовному пробуждению. В обществе наблюдалось своеобразное богоискательство, но сентиментальное, чуждое церковности.

•  Эпоха Александра I не внесла существенного вклада в богословии и религиозной философии. В 1817 г. власти объединили управление Церковью и образованием в едином Министерстве духовных дел и народного просвещения (которое также называли «Сугубым министерством»). Его главой назначили обер-прокурора Голицына, говорившего о себе как об «универсальном» христианине, признающем только религию, которая опирается на духовный опыт сердца. Отсюда его интерес к течениям, делавшим упор на «втором рождении» и «духовном пробуждении». Создание «Сугубого министерства», стоявшего над Синодом, означало дальнейшее понижение авторитета и уменьшение полномочий архиереев. Чтобы избежать полного отождествления с масонством и розенкрейцерством, Голицын держал при себе в качестве духовника архимандрита-обскуранта Фотия. Результатом тесного сотрудничества Голицына и Фотия была строгая религиозно-нравственная цензура печати и образования. Инспектор университетов Магницкий пытался реформировать образование. Он успел полностью провести преобразования только в Казанском университете, превратив студенчество в полумонашеские общины. Для провинившихся студентов были созданы на каждом этаже тюремные помещения; наказанных держали на хлебе и воде. Было нелегко и профессорам: от них требовалось, чтобы они учили тому, что не противоречило Библии в понимании Голицына-Фотия-Магницкого; философия должна была опираться на Ветхий Завет, правоведение — на «Русскую правду» и т.п.
• Заслугой голицинского министерства был предпринятый под покровительством созданного Библейского общества, филиала Британского библейского общества, перевод Библии на русский язык. Председателем Общества был Голицын. Перевод делался профессорами и бакалаврами Петербургской академии, одним из главных энтузиастов и переводчиков был молодой Филарет (Дроздов), будущий митрополит Московский. (Филарет боролся также за переход семинарий и академий с латыни на русский язык, но это произошло только при Николае I.) В 20-е гг. было напечатано первое полное русское издание Нового Завета с Псалтирью и Пятикнижие.
• Сотрудничество Фотия с Голицыным продолжались до 1824 г., когда Фотий понял, что масонско-пиетистские воззрения Голицына имеют мало общего с его, как он полагал, православным богословием. При очередной встрече с Голицыным он не только отказался дать ему благословение, но проклял его, предал анафеме. Фотий не понимал, что религиозные взгляды царя сродни голицинским, и пытался добиться от него закрытия Библейского общества и ликвидации Духовного министерства. Его поддержал митрополит Петербургский Серафим (Глаголевский). 15 мая 1824 г. Голицын был уволен, «Сугубое министерство» упразднено.
• Новый министр народного просвещения престарелый адмирал Шишков, который продолжал командовать Синодом (незаконно), начал борьбу против русской Библии. Он утверждал, что нет отдельного русского языка, а есть лишь славянский в двух вариантах: возвышенный и вульгарный, а перевод Священного Писания на вульгарный диалект является едва ли не богохульством, а массовое издание такого перевода еще больше принижает Писание: листы священной книги станут использоваться в качестве оберточной бумаги; непочтение приведет к распространению вольнодумства, ересей, атеизма. Особенно Шишков и митр. Серафим выступали против перевода Пятикнижия с иврита; напечатанный тираж Пятикнижия был полностью сожжен. Они выступали и против филаретовского катехизиса, главным образом из-за перевода молитв на русский язык и из-за того, что язык катехизиса (предназначенного для начальных школ!) слишком близок к разговорному. Катехизис удалось спасти, но только ценой восстановления церковнославянского текста молитв и архаизации текста. Закрытия Библейского общества и прекращения перевода Библии удалось добиться при Николае I, который, однако, распорядился непроданные экземпляры не уничтожать, а распространять среди заключенных.
• В 1928 г. министром просвещения стал князь К.А. Ливен, участник движения Моравский братьев. Он был инициатором создания "Евангельского библейского общества, деятельность которого распространялась лишь на протестантское население Российской империи.
• Полный русский перевод Корана был опубликован значительно раньше перевода Библии. Раньше русского появились переводы Библии на мордовский, татарский и другие языки народов империи.

• Важным событием александровской эпохи была реформа духовной школы (1808-1814). В XVIII – начале XIX в. духовные школы были лучшими учебными заведениями России: они давали солидные знания в области классической культуры и естественных наук. Подавляющее большинство ведущих общестенных, государственных и научных деятелей были выпускниками духовных школ (например, М. Ломоносов). Из 66 профессоров Московского университета в начале века  22 были выпускниками семинарий, а 33 — иностранцами.
• Пока семинарии выполняли общеобразовательные функции, правительство заставляло их делать упор на общее образование, а не на специфически богословские предметы. Когда же Александр I завершил начатое при его бабке создание общегосударственной системы трехступенчатой гражданской школы, настало время думать о придании духовной школе собственно богословского направления.
• Была создана четырехступенчатая система: уездное духовное училище (грамотность, основы церковнославянского языка и богословия); епархиальное училище (неполное среднее образование с богословским уклоном); шестилетняя семинария (формально — среднее богословское образование, но по уровню гуманитарных и богословских знаний — скорее неполное высшее); духовная академия (их было всего четыре, здесь готовили будущих архиереев, профессоров, преподавателей семинарий и гимназических учителей Закона Божьего). Было начато углубленное изучение богословия и особенно восточных отцов Церкви.
• Впервые было введено преподавание русского языка как отдельного предмета. Стало уделяться большее внимание церковнославянскому и греческому языкам за счет некоторого сокращения латыни, которая, впрочем, осталась языком, на котором велось преподавание (наряду с русским). Латынь как предмет преподавания отмирала постепенно. Этому способствовала переориентировка семинарий на предметы, нужные сельскому священнику, как-то основы земледелия и медицины. К 40-м годам богословская школа окончательно перешла на русский язык.
• В 1820 г. последовало изгнание из России иезуитов и закрытие их богословской академии и духовного центра в Полоцке (открытых в 1811 г.). В то же время правительственная комиссия не удовлетворила просьбу митр. Филарета об издании богословских учебников на русском языке. Аргументом было то, что это сделает книги доступными простым людям, которых они могут «соблазнить в ереси».
• Почти обязательным условием рукоположения стало наличие семинарского образования. Следствием этого стало исчезновение традиции избирать кандидатов в священники приходом, а в епископы — епархиальным съездом. Уже при Петре главным требованием к будущему архиерею стала формальная образованность (и потому в начале XVIII века подавляющее большинство епископов были с Украины — выпускники Киевской академии), тогда как раньше определяющими критериями были: личное благочестие, нравственные качества, а затем уже административные способности, ум и образование. Епископат, пришедший с Украины, принес с собой барско-деспотические привычки, заимствованные из Польши. Это стало причиной обострения трений между белым духовенством и епископатом, чему способствовал и новый институт «академического монашества», также пришедший с католического Запада: студенты принимали монашеский постриг не по призванию, а из карьерных соображений; большинство из них не вело иноческого образа жизни; они вызывали раздражение у былых священников, попавших в подчинение им только из-за того, что посчитали для себя неприемлемым принимать постриг ради карьеры. (В более либеральные времена Александра II эта внутренняя напряженность проявилась в сочинениях, обличавших лицемерие и аморальность многих архиереев.)
• В то же время духовное образование становилось сословным. 1) Со времени Петра священники и церковнослужители должны были отправлять своих сыновей в семинарии, дабы избавить их от вхождения в сословия, облагаемые налогами и рекрутскими поборами. 2) После екатерининской секуляризации церковных земель Церковь была вынуждена ограничивать размер своей образовательной системы — принимались только дети из духовного сословия. 3) Хотя духовные школы имели весьма скромное обеспечение, они обеспечивали своих воспитанников каким-то содержанием, кровом и питанием, а подавляющее большинство духовенства не могло позволить себе платное обучение своих детей. При этом к середине века светские учебные заведения по уровню образования стали превосходить духовную школу, страдающую от недостатка средств (зарплаты педагогов в семинариях и академиях тогда составляли 50-80% от соответствующих ставок в светских учебных заведениях).