> Читая у Павла слова о Церкви как «Теле Мессии» в главе 12 Первого послания к коринфянам, мы рискуем совершить одну распространенную ошибку: предположить, что образ человеческого тела здесь – просто расхожая и довольно случайная метафора, с помощью которой апостол хочет указать на разнообразие даров при единой цели. <...> Можно найти самые разные образы, чтобы описать это многообразие в единстве и единство в многообразии. Почему ему понадобилось именно человеческое тело?

> <.....> Подлинный ответ, который мы можем найти в других местах данного послания или где-то еще у Павла, основан на том, что он видит в Церкви обновленное и искупленное человечество. <...> Это описание того, каким должно стать новое человечество и как оно должно действовать. Здесь человеческое тело – не просто случайная иллюстрация. Этот образ сразу указывает нам на самую суть дела.

> <.....> Задача жить как единое тело – задача жить как новый человек. Когда Дух Иисуса Мессии приходит и вселяется в христиан, в каждого из них и во всю общину, перед ними открывается возможность – всем вместе – стать тем местом, где его подлинная человеческая жизнь может реально и материально продолжаться в рамках жизни нынешнего мира.

> Неудивительно, что единство Церкви требует такого напряжения и столь трудно – как в Коринфе в I веке, так и в запутавшемся мире в XXI веке. Неудивительно, что мы видим так много низкопробных пародий на это единство – и в виде навязанного конформизма при тоталитарном церковном управлении, и в виде поверхностной радости в малой группе, состоящей из единомышленников. Подобные виды «единства» представляют собой лишь бегство от подлинной и великой задачи – позволить важнейшим христианским добродетелям, вере, надежде и любви, и плоду Духа, то есть любви, радости, миру, великодушию, доброте, щедрости, верности, кротости и воздержанию, определять наши взаимоотношения, открывая под их действием в нашей жизни общинные добродетели взаимного подчинения и взаимного признания данных Богом даров управления, учительства и так далее.

> Именно о том же самом Павел говорит и в другом отрывке, который нам сто́ит поставить рядом с главой 12 Первого послания к коринфянам. Речь идет о Послании к ефесянам, 4:1-16. Данный текст ясно показывает, что единство, над которым призваны трудиться христиане, отнюдь не сводится к прагматичному признанию того, что все мы разные, после чего, пожав плечами, мы продолжаем заниматься своим делом, не вмешиваясь в чужие дела, но это богатое и разностороннее единство, которое позволяет Церкви двигаться к зрелости, оставляя позади – как о том говорится в главе 13 Первого послания к коринфянам, однако здесь это задача нынешнего времени! – младенческое несовершенство, которое в противном случае станет устойчивым качеством и сделает Церковь уязвимой:

Так вот, я, ставший узником ради Господа, умоляю вас: живите достойно того призвания, к которому вы призваны Богом. Будьте всегда скромны и кротки. Терпеливо, с любовью переноси́те друг друга. Всеми силами старайтесь хранить единство Духа, скрепляя его узами мира. Одно тело и один Дух, как и одна надежда, к которой вы призваны Богом!
     Один Господь, одна вера, одно крещение,
     один Бог и Отец всех,
     Он над всем, через всё и во всём.
Но всем нам, каждому в отдельности, был дан особый дар – его доля в щедром даре Мессии. Поэтому Писание и говорит:
     "Взойдя на вершину,
          Он провел вереницу плененных;
      Он людям дал дары".
Но что еще значит "взошел"? Не то ли, что прежде Он и нисходил в самые недра земли? Тот, кто нисходил, не есть ли Тот самый, кто взошел выше всех небес, чтобы наполнить собой всю вселенную? И это Он даровал кому быть апостолами, кому пророками, кому евангелистами, кому пастырями и наставниками, чтобы приготовить святой народ Божий к делу служения, к делу созидания Тела Мессии, пока мы все не достигнем наконец единства в вере и познании Сына Бога и станем зрелым человеком – таким, как Мессия, образец совершенной зрелости^*.
Мы больше не должны быть малыми детьми, которых любое учение уносит за собой, словно волна или порыв ветра, делая добычей ловких проходимцев, искушенных в науке обмана. И наоборот, если будем говорить правду с любовью, то будем расти, во всём приближаясь к Нему. Он же, Мессия, есть Глава. Благодаря Ему сохраняет единство всё Тело, части которого связаны тесными узами: каждый его орган исполняет свое предназначение, и всё Тело растет и созидается любовью.^**

> В этом тексте так много всего, что читатель может растеряться. Позвольте мне обратить внимание на те ключевые элементы, что важны для нас.

> Во-первых, этот завораживающий отрывок опирается на сказанное ранее в послании и продолжает развивать мысль Павла о том, какой цели должна служить эта труднодостижимая добродетель единства. В заключение главы 1, говоря о нынешнем статусе Мессии, Павел использует псалмы 2, 6 и 109: этот Мессия есть также и Новый Человек: Бог «всё покорил <Ему под ноги>» и поставил его превыше всякого начальства, власти, господства и имени (1:22,21). И это не просто повод для торжества христиан, но они должны разделить с ним его статус славы:

 И Он [Бог] всё покорил Ему под ноги
и поставил Его, Владыку всего,
главой Церкви (1:22–23).

> Это парадоксальный ход мысли, с которым мы уже встречались в связи с Храмом: живой Бог наполняет небо и землю, но Он пожелал пребывать в одном определенном месте. И теперь это место уже не здание в Иерусалиме или где-то еще. Это – семья тех, кто принадлежит Мессии. Его семья свидетельствует о том, что Мессия стал верховным правителем мира, она составляет общину Царя. Но если это царственная община, то она одновременно и община священническая, на что указывают слова о священстве и Храме в конце главы 2 Послания к ефесянам:

Итак, вы больше не чужестранцы и не скитальцы, вы равноправные члены Божьего народа и Божьи домочадцы. Вы тоже воздвигнуты на фундаменте, заложенном апостолами и пророками, краеугольный камень которого – Царь Иисус. Он скрепляет Собой всё здание и воздвигает его, превращая в храм, посвященный Господу. В единении с Ним и вы созидаетесь, чтобы стать благодаря Духу жилищем Бога (2:19–22).

> Западные христиане совершенно не задумываются об этом призвании. (Этому способствовало распространенное мнение о том, что Послание к ефесянам написал не Павел, что ставило авторитетность данной книги под сомнение. И отчасти, как я полагаю, такое мнение появилось как оправдание того, что христиане отказались от столь головокружительного и требовательного призвания.) Или, если о нём не забывают, его стараются «приручить»: в таком случае мы начинаем говорить о Церкви в самых возвышенных выражениях – предполагая, скажем, что на самом деле слово «Церковь» указывает на грядущую эсхатологическую или «небесную» общину, – одновременно удаляясь в подгруппы и подподгруппы, в которых мы можем сохранить видимость дешевого «единства», на достижение которого можно не тратить усилий.

> Но добродетель всегда дорого сто́ит и требует труда. Когда Павел призывает к единству (в главе 2 – к единству между иудеями и язычниками; в главе 4 – к единству всех христиан с их удивительным многообразием служений), он на самом деле призывает к добродетели. Вот стоя́щая перед вами цель, говорит он: «совершенное человечество», вырасти eis andra teleion, «в совершенного человека», «в меру возраста полноты Мессии». И есть труд, который ведет к этой цели. Это не происходит стихийно, но это происходит потому, что люди, которые могли бы вести себя как-то иначе, если бы полагались на себя, приняли сознательное и четкое решение «стараться» (4:3) развивать различные добродетели, которые совокупно ведут к такой зрелости. И Бог дает своей Церкви множество различных служений не для того, чтобы растаскивать ее в разные стороны вслед за каждым новым человеком или инициативой, но чтобы «созидать Тело Мессии», строить в нём богатое единство в многообразии. Каждый христианин без исключения должен строить эти добродетели; каждый христианин без исключения должен повиноваться своему особому, уникальному, неповторимому призванию. И это трудная задача.

> Как и в случае «плода Духа», здесь приходится противодействовать мощным силам, которые сбивают нас с пути и направляют к ложным учениям, нечестности, хитрости (стих 14). Вот почему единство является добродетелью – общинной добродетелью, позволяющей самым разным членам Тела <«расти, во всём приближаясь к Тому, кто есть Глава, Мессия»>. И конечно, как и в случае трех добродетелей и девятичастного плода Духа, ключ к единому Телу – это любовь (стих 16). «Подражайте Богу, – призывает Павел в конце следующего отрывка, – как любимые дети подражают отцу». Это необычные, но очень сильные слова: Павел призывает слушателей не просто размышлять о Божьей любви, но посмотреть, как она действует, чтобы затем осуществлять это в своей жизни. «Живите в любви, – продолжает он, – <точно так, как Христос полюбил нас и отдал за нас Свою жизнь, как жертвенное приношение Богу благоуханное и приятное>» (5:1-2). Вот как выглядит «царственное священство» в нынешнем веке: это община, которая вместе усваивает уроки святости (4:1705:20), а в то же время учится отражать характер и деяния Бога друг другу. Логично, что христиане должны стремиться к общинным добродетелям, если важнейшая индивидуальная добродетель, как и самый первый плод Духа, – это любовь. Можно ли себе представить двух-трех христиан или две-три тысячи христиан, которые все учатся «любви» – в то же время оставаясь в своем герметично запечатанном мире частной духовности и приватной добродетели? Нет, это логическая нелепость. Христианские добродетели, в отличие от классических или кардинальных добродетелей школы Аристотеля, призваны порождать не великих одиноких героев, которые становятся политическими вождями и военачальниками, но цельные общины, отражающие жизнь жертвенной любви.

> И это указывает нам на одну истину <...>. Если христианская община действительно осваивает общинные добродетели, строящие многоликое единство, это само по себе имеет апологетическую ценность. Тогда она не просто удивляет («Смотрите-ка, эти христиане живут совсем не так, как все остальные!») и притягивает к себе («Надо же, этот образ жизни выглядит симпатично»), но делает нечто большее. Именно потому, что христианские добродетели обращены вверх, к Богу, сотворившему весь этот мир и создавшему людей по своему образу, и обращены вовне, к этому миру и живущим в нём людям, их невозможно хранить в частном пространстве закрытой общины. Христиане не должны отречься от великих этических традиций, развивавшихся на протяжении столетий языческими и нехристианскими мыслителями. Но они должны показать, что новое представление о добродетели, представление самого Иисуса Христа, вбирает в себя всё, к чему стремились те традиции, и одновременно превосходит их.

> Это не значит, что мы просто должны добавить несколько новых добродетелей к длинному списку и заявить, что эти новые вещи более важны. Когда в мир вошли христианские добродетели с их особыми приоритетами, нечто произошло с самой добродетелью – и это подводит нас к самой сути той новой перспективы, которую христианство открывало и должно продолжать открывать окружающему миру. Эти добродетели провозглашают: вот новый образ жизни человека – новый не просто потому, что появились добродетели, о которых раньше никто не знал, но потому что это новый путь для человечества, представленный изумленному и подозрительному миру. Хотите ли вы пойти по нему или нет? Таким образом, единое Тело Христово, стремящееся освоить добродетели и работающее над созреванием плода Духа, должно быть миссионерским Телом, которое указывает на замысел Бога – соединить всё на небесах и на земле в Мессии. Вот в чём состоит жизнь царственного священства в нынешнее время.