> Либерализм является безусловным проявлением духа подлинного христианства (то есть евангельского учения Иисуса Христа), а в историческом контексте — следствием развития христианской культуры общества. Таким стало моё глубокое убеждение уже очень давно. Права человека, в основе которых лежат принципы гуманизма — уважение к личности человека, свобода, равенство и братство всех людей вне зависимости от каких бы то ни было различий между ними — являются воплощением христианского учения. «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства», — гласит 1 статья Всеобщей Декларации прав человека 1948 г.

> В нашем обществе по этому вопросу не существует ясности, а скорее утверждается обратное. Тому есть, как минимум, две основные причины.

> Первая. Советская атеистическая идеология прошлых лет сформировала прочный стереотип, что эти принципы являются противоположными религии и христианству: церковь и клерикализм понимались как синонимы религии и христианства, а до антиклерикального Просвещения церковь как политический институт стояла на страже клерикального и монархического государства, являясь фактически его частью.

> Однако, если мы обратимся к первоисточникам, то увидим, что христианство, о котором учил Иисус Христос в Евангелии, совершенно таким не было.

> «Кесарю — кесарево, а Богу — Богово» — эти слова Иисуса Христа явным образом утверждают принцип отделения церкви от государства и, соответственно, отрицают идеологию государственной клерикализации.

> «Суббота для человека, а не человек для субботы» — эти слова со всей очевидностью утверждают принцип гуманизма: Иисус провозгласил, что закон (не только государственный, но даже и религиозный!) должен служить человеку, а не наоборот (не человек — закону), и следовательно, человек является высшей (<вместе> с Богом) ценностью.

> Некоторые, правда, пытаются опровергнуть это утверждениями, что высшей ценностью является только Бог, а человек — это «тварь дрожащая» (словами Достоевского). Иисус же, однако, говорит более чем категорично: «То, что вы сделали (или не сделали) братьям Моим, то́ вы сделали (или не сделали) Мне», тем самым показывая, что служение Богу осуществляется через служение человеку, а значит, не существует никакой «высшей ценности Бога» вне ценности человека (о чём говорят также и другие места Нового Завете).

> Второй причиной отрицания христианских корней либерализма и прав человека (которую наверное в отношении исторической хронологии следует считать первой) является тот факт, что сама церковь любит отождествление клерикализма с христианством, а антиклерикализм и, соответственно, права человека считает чуждыми. Это совершенно понятно, если вспомнить, что после провозглашения христианства государственной религией при императоре Константине церковь всегда была частью государственного аппарата, других форм христианства просто не существовало (за исключением так называемых сект, учение которых провозглашалось ересью) до той поры, как возникли демократические государства.

> Всю предшествующую многовековую историю церковь неизменно служила монархии и клерикальному государству, не терпя инакомыслия и инаковерия. Рецидивы этого продолжаются и в наше время. В нашей же стране это не просто рецидивы, но тоталитарная политика, связанная главным образом с тем, что демократического прошлого в истории нашего государства практически нет (до революции 1917 г. была монархия с государственной церковью, после революции — коммунистический режим, при котором, несмотря на атеистическую идеологию, государственная церковь была отчасти реставрирована в виде воссоздания аппарата Московской Патриархии Иосифом Сталиным).

> Таким образом, люди, не вникающие в суть христианского учения, каким оно сформулировано в Евангелии, включая и верующих христиан, включая и представителей церковной иерархии, продолжают отождествлять клерикальное государство и государственную церковь с христианством, отсекая либерализм и принципы прав человека как чуждые христианству, что в корне не соответствует истине.

> Единственным лекарством против этого может быть лишь внимательное изучение Евангелия и истории и объяснение людям. Однако, противником этого является прежде всего сама церковь, вступающая в симбиоз с государством и преследующая тех священнослужителей, которые могли бы открывать глаза людям. А поскольку церковная система устроена таким образом, что поощряет карьеризм тех, кто соответствует «генеральной линии» и репрессирует тех, кто этой линии не соответствует, честных священнослужителей оказывается немного (а кто оказывается, те подвергаются наказаниям: наиболее известный пример — священник Павел Адельгейм).

> В такой ситуации мы имеем церковь, весьма далёкую от христианского духа, и стереотипизацию такого христианства, которое не соответствует учению Основателя христианства — Евангелию Иисуса Христа. Проповедников же истинного христианства оказывается немного, и голос их заглушается массой клерикальной пропаганды, в распоряжении которой находится весь идеологический аппарат РПЦ (проповеди и публичные заявления церковной иерархии, наставления священниками мирян в храмах, православные издания и интернет-ресурсы) вместе с той пропагандой, которую осуществляют представители государственной власти и клерикальные СМИ.

> СМИ, правда, не во всех случаях оказываются клерикальными. Ряд журналистов и изданий выступают против клерикализации. Церковь это воспринимает крайне болезненно, сводя проблему к, якобы, атеизму и неверию. Мол, безбожники ополчились против церкви. В то время как среди противников клерикализации есть немало верующих, а нерелигиозные люди в основной массе мотивируются не атеистическим отрицанием религии, а протестом против монополии РПЦ в государстве, являющемся, согласно Конституции, светским и многоконфессиональным.

> В результате, к примеру, Патриарх РПЦ 30 ноября <2008> года делает раздражённую реплику о том, что «положительные изменения в отношениях Церкви и государства вызывают недоброжелательную реакцию у очень многих общественных кругов», призывая «сосредоточиться на нейтрализации этих выпадов против Церкви» и «срывать маску с такого рода публики» в отношении публикаций СМИ.

> В отношении же творчества участников социальных сетей, <...> понимая, что контролировать их записи (в отличие от СМИ) практически невозможно, бросает совсем оскорбительную реплику: «Я не имею в виду какие-то высказывания отдельных участников «Живых Журналов», социальных сетей. Как сказал один весьма опытный блогер, «записи с заборов исчезли после того, как стали пользоваться «Живыми Журналами». На каждый роток не накинешь платок. Что хотят, то и говорят».

> Возвращаясь к мысли о необходимости вникать в Евангельское учение и в историю и объяснение людям, что дух Евангелия противоречит реальности РПЦ, что клерикализация общества не имеет ничего общего с подлинным христианством, а подлинное христианство не только не противоречит принципам либерализма и прав человека, но и является их моральной основой, сто́ит повторить, что, как это показано выше, иерархия господствующей церкви делать этого не желает (ей это невыгодно: иначе она перестанет быть господствующей) и не будет. Немногие священнослужители, которые настроены в большей или меньшей мере демократично, преследуются: церковная иерархия делает всё, чтобы они не могли донести до людей правду. Следовательно, в этих условиях способными это делать, оказываются либо те, кто находится вне юрисдикции Московской Патриархии (как священники Яков Кротов или Глеб Якунин), либо просто отдельные верующие миряне и более-менее образованные в отношении религии светские люди.

> К сожалению, многие представители протестантизма оказываются во власти тех же самых примитивных стереотипов (либерализм невосместим с христианством), что и православные. В России протестантизм преимущественно (даже, я бы сказала, практически целиком) является фундаменталистским. А фундаментализм не знает глобальных различий между конфессиями. Вследствие этого, протестанты, хотя и недовольны клерикализацией общества, ставящей их в положение бесправных религиозных меньшинств, в целом по-прежнему не воспринимают либерализм и принципы прав человека.

> Права человека они вспоминают только тогда, когда это касается их собственных интересов. Но им невдомёк, что права человека касаются всех: как баптистов или пятидесятников, которые считаются «сектантами», так и свидетелей Иеговы, которых сами протестанты считают «еретиками», или кришнаитов, которых протестанты считают «язычниками», или сексуальные меньшинства, которых протестанты считают и вовсе «извращенцами», или неверующих, которые имеют право, к примеру, делать телепередачи, противоречащие убеждениям верующих, как телекалал 2X2, против которого активно выступали пятедесятники, добиваясь его закрытия за безнравственность, с их точки зрения.

> Однако права человека либо осуществляются для всех групп граждан, либо не осуществляются ни для одной из них. Невозможно добиваться прав для себя и отрицать права других. К этому вполне применимы слова Иисуса: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» и «Не делай другому того, чего не желаешь себе самому». Иначе говоря: если ты хочешь, чтобы соблюдали твои права, будь добр считайся с правами других. В противном случае не возмущайся, когда твои права также будут нарушены!

> Представители католичества в силу неплохо развитого в западных странах учения о правах человека вполне могли бы оказаться в авангарде утверждения либерализма и прав человека в качестве соответствующих христианству, если бы не существенное «но»: в нашей стране принята политкорректность в отношении политики РПЦ. Католическая иерархия изъявляет своё дружественное расположение к православию путём уважения к мнению РПЦ. Соответственно этому, как и в случае протестантов, голос католиков противоречит голосу РПЦ лишь в тех случаях, когда затрагиваются интересы католиков, когда так или иначе нарушаются их права. В остальных случаях католическая иерархия предпочитает дипломатическое молчание, а молчание, как известно, есть знак согласия.

> Таким образом, мы приходим к выводу, что не можем рассчитывать ни на одну из христианских конфессий России в отношении освещения либерализма и прав человека в качестве соответствующих Евангельскому духу. Нам остаётся лишь одно: прекратить уповать на то, что за нас это кто-то сделает, и начать заниматься этим самим.

> Именно дух христианства (не церкви как государственного института, а того учения, которое Иисус Христос оставил своим ученикам) является тем основанием, на котором развилась концепция о равном достоинстве всех людей и свободе, откуда исторически происходит теория либерализма и всеобщих прав человека. Коль скоро этот факт практически никто не освещает, освещать его должны мы — не иерархия, а простые думающие демократичные верующие люди и интересующиеся религией нерелигиозные (в смысле не практикующие церковно) граждане-демократы.

> Завершая это повествование, мне хочется призвать всех читающих демократов к активной позиции. Не надо смешивать церковь как политический институт внутри государства с христианством как верой и убеждениями, основанными на учении Иисуса Христа. Не надо пренебрегать религией как верой, считая её противоречащей идеалам демократии, либерализма и прав человека. Религия (в первую очередь — христианство) не только не противоречит им, но, напротив, является их моральным и философским основанием.