> <... попытки американского теолога Джона Капуто> дать новое прочтение библейского рассказа о творении возникают в контексте вопрошания о возможности мыслить Бога, отказавшись от понятия божественной силы. Продолжая размышления Деррида о демократии и суверенитете, Капуто предлагает вариант слабого мышления о Боге. В эссе под названием «Без суверенитета, без бытия» Капуто указывает: «То, что Деррида имеет в виду под безусловным, не является ни сверхсилой, ни сверхбытием, ни формой блага или Всемогущего Бога Отца, но силой бессилия, силой бессильного ходатайства или обещания или провокации».{} В «Слабости Бога» он утверждает, что суверенная власть Бога связана с божественным бытием, и важно продумать имя Божие как событие, несводимое к бытию или сверхбытию, пребывающему над миром как его причина или властная сила, подобная промыслу. Слабая сила Бога — это сила Божьего бессилия, которая является «обещанием, данным без армии, чтобы склонить к нему, без суверенной власти, чтобы принудить к нему». {Caputo J. The Weakness of God: <A Theology of the Event. Bloomington: Indiana University Press, 2006>, p. 90.} Божественная власть — это радикальное обещание, надежда на предстоящее событие, событие абсолютно непредвиденное и безусловное. Слабая сила возможности противопоставляется сильной силе сегодняшней власти, и следы этого альтернативного способа мышления о Боге Капуто пытается проследить в повествовании о творении в книге Бытия, посланиях апостола Павла и других топосах христианской традиции. Ослабление Бога нарушает силу традиции и позволяет христианам воссоединиться с обещанной в библейских текстах надеждой и любовью. Капуто стремится освободить Бога из бытия, из бытия Бога: имя «Бог» не является именем Высшего Бытия, или основы бытия, или мистического сверхбытия; «оно есть имя возможного, "быть может”, события того, что зовет и призвано, имя возможности невозможного». {Caputo J.D. (2015) The Folly of God: A Theology of the Unconditional, p. 75. Polebridge Press.} Хотя Капуто критикует многочисленные провозглашения смерти Бога, он действительно утверждает, что «необходимо избавиться от Бога, чтобы свидетельствовать о Боге». {Caputo J. The Weakness of God, p. 272.} И более того, подлинное избавление не должно быть упрощенной диалектикой ниспровержения и возвращения силы Божьей после смерти Бога, что стало бы конструированием нового идола. Для Капуто важно не превратить слабость в уловку, поддерживающую унитарное циркулирующее движение, которое учреждает и распределяет суверенную власть, в притворство слабости, на деле сохраняющее силу. Если Бог сохраняет суверенитет, то эта слабость — лишь видимость. Радикальность события не предполагает реставрации или восстановления. Для слабой теологии само слово «теология» представляется слишком сильным. Поэтому Капуто настаивает на том, что голос теологии должен быть смягчен, что необходимо ослабление от логоса Бога, логики Высшего Бытия, и движение в теопоэтику события, происходящего во имя Бога. Теопоэтика — это дискурс, приспособленный к безусловному, ослабленный, чтобы соответствовать событию, которое не сводимо к разнообразным логосам. Как отмечает Капуто, событие — «это не существо, существование которого должно быть установлено, или сущность, свойства которой должны быть определены; событие является не ens necessarium, необходимым сущим, а возможностью невозможного; событие — это не ens supremum, суверенное сущее, которое управляет всем с бесконечной властью». {Caputo J.D. The Folly of God, p. 88.} Событие мыслится как призыв, звучащий безусловно, но без силы и власти, как обещание будущего; не финальное «Почему» на небесах, а скорее «Почему бы и нет». Если для Ницше смерть Бога как Сверхбытия, Божественного провидения означала рождение человеческого творчества (без Бога всё возможно), то для Капуто «имя Бога есть имя всего, что возможно, включая невозможное». {Caputo, J.D. (2018) Hermeneutics. Facts and Interpretation in the Age of Information, p. 318. A Pelican Book.} Он уверен, что Бога новой теологии, мыслимого как ультимативное «быть может», вписанное в мир вещей, мог бы полюбить даже Ницше. {Ibid., p. 319.}