> «ХРИСТИАНСТВО И ВЕТХОЗАВЕТНАЯ БИБЛИЯ»

> Говоря: «новый» (завет)
> показал ветхость первого (завета)
> а ветшающее и стареющее
> близко к уничтожению.
> (Евр.8).

> «БИБЛИЯ» по-гречески значит «КНИГИ» – во множественном числе. Ветхозаветная Библия – это ЛИТЕРАТУРА, многовековая священная литература еврейского народа. Вместе с «неканоническими» в Библии – более 40 отдельных книг; и дальше будет видно, что они весьма разносоставны по качеству – по духовной ценности своего содержания.

> Первые страницы книги Бытия. «Сотворение мира»... Сразу приведу аналогию, которая поможет мне объясниться. Пушкин написал:

> Вообразим, что нашлись бы такие почитатели поэта, которые стали бы утверждать, что так как творчество его вдохновенно (что справедливо), то мы обязаны думать, что воздух имеет свойство дремать и свободную волю. Противники стали бы доказывать, что это антинаучно... Этот дикий пример довольно точно характеризует фактическое положение дела в спорах относительно библейских сказаний о сотворении мира, о первобытном рае и об изгнании из него человека. Недавно в антирелигиозную печать попали лекции по «догматике» в нынешней Московской Духовной Академии. Там серьезнейшим образом утверждается, что на первых страницах Библии описаны натуральные события в нашем времени на нашей земле – вплоть до того даже, что дни творения суть именно календарные сутки, а возраст Земли и вся история человечества исчисляются в семь тысяч лет. Пределом же церковного либерализма до сих пор считается признание библейских «дней» за эпохи. В нашем катехизисе принимается за исторический факт, что при сотворении нашего земного мира сначала всё было ХОРОШО ВЕСЬМА – не было страданий и смерти, был «рай» на земле; но всё это было нарушено непослушанием двух первых людей, которых звали Адамом и Евою... В ответ на это антирелигиозники усердно доказывают, что нельзя называть «сотворением мира» возникновение ничтожной частички мира – нашей планеты; что научная вероятность «первой четы» людей равна нулю; что НЕ БЫЛО РАЯ, ибо нам достовернейше известно, что за сотни миллионов лет до появления человека на земле уже были смерть и страдания, уже действовал всеобщий закон борьбы за смертное существование, словом, что в свете наших научных знаний библейская предыстория человечества оказывается мифом.

> В этом несусветном споре правы атеисты. Вопрос поставился так неверно именно потому, что мы, христиане, до сих пор пытаемся истолковать символы священной поэзии в качестве естественнонаучной и исторической информации. Правда, есть в библейском тексте моменты, которые при желании могут быть оценены как удивительные прозрения. «Да произрастит земля»... «Да произведет вода»… Это может быть понято как указание на относительную самобытность природной Эволюции. «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему»... Начало христианства? Даже неверующий читатель должен бы изумиться этому древнейшему выражению гуманизма. В загадочном «познании добра и зла» можно усмотреть идею, что добро и зло узнаются только соотносительно между собою и что, стало быть, в блаженном неведении и в первобытной животной наивности нет еще и добра... Существуют и другие более или менее остроумные комментарии к тексту первых трех глав книги Бытия. Тайна полового стыда, муки рождения, господство мужчины, некоторая природная «испорченность» человека – это правда, это сама жизнь, и это и придает библейскому мифу такую значительность. Но нет ответа на главный вопрос: почему же мир, сотворенный, по Библии, «хорошо весьма» – на деле оказывается «лежащим во зле», весьма нехорошим? Кто, когда его так испортил? Мы думали, по Библии и Катехизису, что мир Божий испорчен преступлением первых людей на земле. Нет – теперь непреложно установлено, что и до человека мир был совершенно таков же, каким мы его знаем

> Наш знаменитый философ Н.А.Бердяев писал о некоем докосмическом грехопадении, в результате которого последовало «миротворение» во времени и пространстве. Вероятно, это очень глубоко – но весьма проблематично уже по одному тому, что ставит человека в центре не только земного мира, но и всего Космоса; и во всяком случае: грехопадение прежде творения – это уже «не по Библии»… Можно вообразить и другую гипотезу – о восходящей Эволюции, позади которой не было «рая». Космос, в котором всё «хорошо весьма» – это предчувствие, этого еще не было, это еще строится, это Божественный Замысел, которому мешает мировое зло. Грехопадение совершается сегодня, везде, где мы в нашей свободе искушаемся злом, отпадаем от Бога. То, что мы называем «испорченностью» мира и человека, есть их недостаточность по отношению к идеальному «хорошо весьма»...Но и эта гипотеза – «не по Библии». А по Библии – священный миф, к которому мы можем относиться с величайшим благоговением, но который нельзя истолковать ни прямо, ни как угодно аллегорически в качестве истории мира и человека. К тому же в этом мифе нет самого главного: восстание ангелов, Диавол, происхождение мирового зла – об этом ничего не говорится на первых страницах Библии.

> Для очень многих христиан открытие мифичности этих первых страниц священной Библии имело и будет еще иметь трагические последствия. Вот что написал об этом некто Ф.Шахерль – «порвавший с религией» бывший католик:

> «...Вместе с Адамом держится и отпадает всё догматическое христианство. Если Адам в раю не согрешил, то нет нужды ни в каком Искупителе. Искупление оказывается тогда совершенно не нужным. Святой Павел говорит, что Христос это второй Адам. Но если не существует первого Адама, то у нас нет нужды и во втором Адаме» (цит. из кн. Г.А.Гуреева «О вере в Бога», М., 1961, стр. 39).

> Католик верил в библейскую историю Адама и Евы. Он воображал себе их бессмертными, телесно-бессмертными сверхчеловеками, личности которых столь радикально повлияли на судьбу всего Космоса и всего живого на земле, на всякую личность человеческую, всё в корне испортили, внесли в мир грех, страдания, смерть... Да верны ли эти сведения о столь великих таинственных телесно-бессмертных голых сверхчеловеках? Естественно, что в такой своей вере наш католик наконец усомнился – и вот у него пропала вера и во Христа. В приведенных его рассуждениях характерна страшная душевная скудость – какое-то казенное отношение ко Христу, который оказался, видите ли, «не нужен», какое-то дикое забвение об уродстве грехов наших, которым не нужен никакой Искупитель... Но формально он прав: ибо святыня христианства была у него, что называется, намертво привязана к некоему схоластическому сооружению, в основе которого была заложена буквально понятая библейская история Адама и Евы. Основание выпало – и всё здание рухнуло.

> Чтобы этого не случилось со мною, я должен перестроиться в моем отношении к первым страницам ветхозаветной Библии. Пока что в нашем научном откровении мы очень немного знаем об истории Космоса и планетарного человечества; но этого ничтожного знания достаточно, чтобы положительно отвергнуть натуралистическое истолкование первых трех глав книги Бытия. Нет, это не история, а священный миф – символы религиозной интуиции. Самое общее их значение: не в Боге причина зла и страданий; Бог всемогущ – но у Него и свобода. И в более частных толкованиях, у кого есть к ним охота, должно не путать символику духовной жизни с естествознанием.

> Но как же с учением апостола Павла о «втором Адаме»? Вот оно в кратчайшем виде:

> «…Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествует для многих» (к Римлянам, гл. 5).

> И еще:

> «…Ибо как смерть чрез человека, так чрез Человека и Воскресение мертвых. Как во Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (к Коринфянам, гл. 15).

> Для нас теперь это значит: подобно тому, как в мифической истории об Адаме грех и смерть одного человека распространились на весь род человеческий, – подобно этому и тем более святыня единосущного нам Человека Христа в таинственной общности становится достоянием всего человечества доброй воли. В одном из песнопений святой Пасхи дается образ: «...совоскресил еси всеродного Адама». Этот всеродный Адам есть всеродный Человек (если не ошибаюсь, в древнееврейском языке «Адам» и значит «человек»), – ВСЁ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО; его в таинственном единстве «совоскрешает», приобщает к Божественной жизни Христос. Итак, воспользовавшись сравнительным образом мифического Адама, апостол передал нам сверхразумную ПРАВДУ своего откровения о Христе.

> Здесь уместно сказать вообще об условности сравнительных образов в священном Писании. В евангельской проповеди Второе Пришествие Христа уподобляется пришествию ВОРА – но только в отношении внезапности (по Луке, гл. 12). В притче о неверном управителе нам ставится в пример для подражания МОШЕННИК – но только в отношении догадливости (по Луке, гл. 16). Обычно мы этим смущаемся, но никто всё-таки не думает, что в евангельской проповеди одобряется воровство и мошенничество. Еще пример – самый вразумительный. Известна в ветхозаветной Библии повесть о пророке Ионе – по всем вернейшим признакам не быль, а художественный вымысел сатирического плана, притча о жестоком пророке. Но вот мы читаем, как Сам Христос ссылается на историю пророка Ионы – видит в ней прообраз Своего погребения (по Матвею, гл. 12) и даже Своего служения (по Луке, гл. 11). Разве можно на этом основании считать мифическую историю подлинной? Конечно, нет – скорее, у нас зашевелятся сомнения в подлинности разноречивых евангельских ссылок; во всяком случае мы должны принять в них только условно-сравнительный смысл.

> Но скажут: апостол Павел пользовался образом Адама не просто для сравнения, у него это было совершенно необходимое начальное звено в целостной философии человеческой истории... Здесь мы подходим к другому общему соображению: об относительности иудейских элементов в христианстве. «Спасение от иудеев» (по Иоанну, гл. 4). Христианство вышло из иудейства и многое унаследовало из иудейства. Так оно унаследовало сначала и еврейское обрезание, предписанное в библейском Законе; но апостол Павел выступил против обрезания, оно должно было отмереть, чтобы дать жить христианству. ХРИСТИАНСТВУ ЕЩЕ ДОЛГО ЖИТЬ – ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКА... И кто знает – от каких еще ветхозаветных элементов предстоит ему освободиться? Тот же апостол Павел, например, ссылаясь на ветхозаветный Закон, предписывал женщинам молчать в собраниях и даже с вопросами обращаться только дома к мужьям (к Коринфянам 1, гл. 14). Но вот ныне в Русской церкви женщины читают Писание (Псалмы, Апостол), в Англиканской – проповедуют; а в Шведской их рукополагают уже и в священный сан. Не может быть никакого сомнения, что в наши дни апостол не повторил бы своих наставлений о молчании женщин по ветхозаветному Закону. Совершенно на таком же положении находятся в наше время иудейская космогония и антропогония эпохи апостола Павла. Современный христианин, по совести, ДОЛЖЕН НЕ ПРИНИМАТЬ ИХ, и это будет не ересь, не бунтарство, а искреннее СМИРЕНИЕ. Не в том смирение, чтобы насиловать свой разум, а в том, чтобы смиренно сказать: НЕ ЗНАЕМ... Знаем только, что в начале Библии – не история, а священный миф.

 

См. также: • свящ. Александр Мень о Прологе Книги Бытия:  ++ в Исагогоке;  ++ в кн. "Как читать Библию" &продолжение; • Э.Гальбиати, А.Пьяцца:  ++ Что говорит Библия о сотворении мира (+ ссылки);  ++ о смысле библейских рассказов о Потопе и о Вавилонской башне; • о. Александр Мень о Вавилонской Башне; • его же ст. "Миф и Библия"

> «Всемирный потоп» (кн. Бытие, гл. 6,7,8), вероятно, имеет уже какую-то историческую основу в великом местном наводнении. «Даже легенда о потопе нашла археологическое подтверждение» – толстый слой ила, разделявший культурные слои» (проф. Немировский в журн.«Новый мир», 1969, №9, стр. 265). Но то, что будто бы сказал «Бог» по этому поводу – что хочет истребить человечество и всё живое, ибо «раскаялся, что сотворил их», – показывает религиозную дикость писателя. Историю со строительством Вавилонской башни «высотою до небес» (Бытие, гл. 11) вспоминали и будут еще вспоминать, как символ несбыточных мечтаний о космическом могуществе безбожного человека. Но идея «Бога» здесь тоже примитивна до смешного: «Господь» будто бы испугался и смешал языки строителей... Эти столь недостойные представления о «Боге» отбрасывают тень сомнения и на первые страницы книги Бытия – на их религиозную ценность.

> С Авраама (Бытие, гл. 12) начинается история еврейского народа. Приведу выдержки из писем, которыми обменялись по поводу ветхозаветной истории два верующих человека:

> «…Понятным становится, почему католическое духовенство запрещало мирянам читать Библию, почему англосаксы, не выпускавшие из рук Библии, могли совершать такие невообразимые пакости над своими «меньшими братьями» в Азии и Африке. ...Все эти ревнители веры Авраамы, Исааки и Иаковы, все эти Давиды и Соломоны, при ярком дневном освещении оказываются жуликами, вралями, кровожадными распутниками... И благочестивые иудейско-изральские царьки столь же яростно избивают не только своих противников, но обязательно и их жен, детей, стариков, слуг и даже волов и ослов, как это делают и неблагочестивые царьки».

> На это отвечал один выдающийся священник:

> «…Ваши недоумения понятны мне. Виновато в них прежде всего церковное учительство: оно не разъясняет смысл ветхозаветной истории, и люди начинают рисовать себе Давида, например, в виде кроткого псалмопевца в духе средневековых икон. А когда они берут в руки Библию – оказывается, что он человек суровый, страстный, жестокий и просто коварный. И получается недоразумение. А на самом деле Давид действительно достоин всяческого уважения и даже, если хотите, и титула «кроткий», но не в свете наших современных христианских этических норм. Да, он жесток, да, он груб, но скажите, положа руку на сердце, какой другой восточный деспот того времени перенес бы то, что перенес Давид от пророка Нафана, в глаза обвинявшего его в убийстве Урии; или какой человек вел бы себя так, как вел себя Давид во время восстания Абшалома? Пора оставить мысль о том, что Давид – это христианский святой. Он – великий еврейский царь, который, несмотря на черты грубости и варварства, присущие эпохе, стоял на голову выше современников по своему благородству. Вы говорите: почему все эти ветхозаветные цари убивали «во имя Божие»? Здесь снова недоразумение. Вы мыслите себе ветхозаветную религию статичной, готовой и притом такую, какую вы ее вычитали из скверных учебников так называемого Закона Божия. Но это представление не соответствует ни науке, ни Библии. В священном Писании дается эволюция религиозной истории Израиля – от примитивных представлений эпохи патриархов до национального монотеизма Моисея и от синкретической религии эпохи судей и первых царей, когда Богу Иагве (Иегове) поклонялись наряду с Ваалом, Астартой, Анат и другими богами, до пророков, которые явились величайшими религиозными гениями всех времен и народов. Они возродили монотеизм Моисея, забытый в период завоевания Ханаана, но превратили его в универсальный, этический монотеизм... Ветхий Завет есть памятник нашего – христианского – религиозного прошлого. Он «ветх», т.е. стар, но в нём есть и вечно юные элементы. Никто не требует от христианина равного отношения к Евангелию и к книге Иисуса Навина. Но христианство есть религия историческая: оно не висит в воздухе, а родилось, как результат Богочеловеческого процесса. В этом процессе человеческой стороной была история Израиля, отображенная в Библии без фальшивой елейности, а с беспощадной правдой в своем конкретном развитии от первобытного национального монотеизма до пророков и апокалиптиков. ... Не надо забывать, что откровение никогда не давалось людям в готовом виде, а постепенно раскрывалось их огрубевшему сознанию. Этот закон необычайно ярко виден на примере истории богоизбранного народа. Религия Авраама – это не религия Моисея, религия Моисея – не религия эпохи судей, религия Давида – это не религия Амоса или Исайи, религия Торы, Закона – это не религия апокалипсисов и уж, конечно, не религия Евангелия»..

> Грандиозное недоразумение заключается в том, что Ветхозаветная Библия, которую в большей ее части мы должны бы рассматривать как историю еврейского народа и его несовершенных религий – историю во многом лишь отрицательно-поучительную, – ветхозаветная Библия поставлена у нас в положение абсолютной святыни. В том-то и дело, что у нас в одной Книге переплетены вместе история злодеяний Иисуса Навина (которого можно назвать еврейским Гитлером) и Евангелия Иисуса Христа. В святоотеческих творениях цитаты из Ветхого Завета приводятся на совершенно «равных правах» с новозаветными. Правда, отцы и учителя старались истолковать всё в ветхозаветной Библии как прообразы и пророчества. «Амалекитяне» и другие враги древнего еврейства, с которыми оно вело беспощадно-истребительные войны – это бесы, духовные силы зла в нашем сердце. Любовная «Песнь Песней» – это прообраз любви Христа и Церкви. «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень» (Псалом 136) – это дышащее дикою злобою пожелание пленных иудеев вавилонским матерям истолковывалось как наставление об истреблении начатков греховных помыслов в подвижнической жизни христианина... Но вместе с благочестивыми перетолковываниями на почитателей ветхозаветной Библии должен был воздействовать и самый дух первобытных еврейских религий. Вероятно, правильно догадывался первый корреспондент об антихристианском влиянии Библии на поведение колонизаторов. Положительно можно утверждать, что в Ветхозаветной Библии находили свое оправдание религиозные войны и преследования Средних веков. У нас на Руси протопоп Аввакум мечтал – уж как бы он по священному ветхозаветному образцу расправился с никонианами: «я бы их, что Илия – пророк, всех перепластал во един день»… Петр Великий всерьез спрашивал архиереев – как ему поступить с сыном, уличенным в измене; и получил в ответ вместе с робким упоминанием евангельской притчи о блудном сыне также и прямое указание на священный иудейский закон, что злословящий отца или мать должен быть предан смерти... Петр выбрал священный Закон.

> Много горя принесли нашему народу ЧУДЕСА еврейской истории. С них и началось у нас крушение прославленной «мужицкой веры», превращение ее в мужицкий нигилизм. Замечено, что и до сих пор неверующий русский ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК вспоминает о религии с чувством обиды. Особенность ветхозаветных чудес – их необузданная сказочность и духовная низость. Это по преимуществу знамения жестокости расизма, вроде египетских казней или этой печально знаменитой остановки солнца – чтобы еврейские захватчики успели засветло истребить всех побежденных (кн. Иисуса Навина, гл. 10). Подобного рода «героический эпос», к которому и сами евреи давно уже относятся только с улыбкой, преподносили нам в качестве непреложной истины священного Писания. Да будет благословенна наука, освободившая нас от жестоких библейских суеверий.

> И вместе со всем этим – мы видим в ветхозаветной Библии подлинные драгоценности духа, действительные пророчества о Новом Завете.