> Московский период

> Гибель государственности Киевской Руси и долгое татаро-монгольское иго, казалось, должны были привести к уничтожению всего созданного раньше. Остался позади самый светлый период русской церковной истории. Московский период – уже другой. Киевские православные принадлежали к вселенскому православию и европейской культуре, но московские чувствовали себя вдали от всех, в другом мире – в холодных лесистых краях под постоянной угрозой Востока. Начинать новую эпоху пришлось заново на развалинах и пепелищах, под угрозой новых и новых разгромов, пока, наконец, в XV в. не была завоевана политическая независимость. Церковь взяла на себя дело духовной подготовки победы и свободы. Как и Византия, Древняя Русь в XIII в. испытала на себе серию ударов крестоносцев с Запада, но их атаку удалось отразить. С тех пор и вплоть до XXI в. в России не прекращаются разговоры о католической экспансии на Восток. В то переходное время на Руси ее северо-восток, северо-запад и юго-запад были сильно разобщены во многих отношениях. Одна лишь фигура митрополита Киевского являла собой духовное единство русской земли. Киев, однако, уже не годился быть подходящим местом его постоянной резиденции. Северо-восток, пусть и подвластный орде, становился всё более предпочтительным. Митрополит Кирилл (1242–81) не раз и надолго располагался во Владимире, а его преемник Максим (1283–1305) просто предпочел остаться там, где сложился новый центр религиозной и политической жизни. В качестве причин таких предпочтений называли не только запустение Киева, но и опасную близость соседних католических стран и языческой Литвы. В XIV в. немалая часть Руси действительно была захвачена литовскими князьями, для которых Киев был предметом особого интереса, а славянский северо-восток лучше всех других древнерусских регионов готов был оставаться духовно независимым от Запада хранителем греко-православного наследия. Константинопольская иерархия к этому благоволила. Правда, свободолюбивый Новгород обрел на северо-востоке своего соперника, но такого, в поддержке которого он весьма нуждался по причине постоянных прибалтийских угроз.

> В борьбе с Западом, навязанной русским как раз в то время, когда татары громили почти всё, созданное православием ранее, центральное место принадлежит подвигу св. Александра Невского (1219–1263). Были и другие святые в этот период. Приняли мученичество за веру кн. Рязанский Роман и кн. Василько (оба в 1238), которые, попав в плен к татарам, отказались становиться язычниками. Почитается как великомученик, павший в битве в том же году, кн. Владимирский Юрий (Георгий). Погиб на западном фронте кн. Довмонт (Тимофей), известный как "страшный ратоборец", он был благочестив в быту и благоволил к церковнослужителям (†1299); примечателен также ранее воевавший с "погаными немцами" кн. Всеволод Псковский (†1138) – в текстах тех времен православные приравнивали этих номинально крещеных к язычникам ("поганым", от лат. paganus).

> Масштаб воинских столкновений Александра Невского с врагами-крестоносцами в некоторых случаях был, возможно, меньше, чем то, как описывали в легендах и житии. Историк Р.Г.Скрынников, ссылаясь на западные источники, ограничивал число рыцарей Ливонского ордена всего сотней, что означало, что в отношении, например, событий на Чудском озере (5 апреля 1242 г.) речь должна идти скорее о пограничном инциденте, чем о крупной битве. Но, согласно древнерусским источникам, натиск крестоносцев был на этом направлении остановлен. Само существование православной Руси в XIII в. было поставлено под вопрос, а западные соседи явили вражду, а не поддержку (1240 г. – год взятия Киева татарами и высадки войска Биргера на берегах Невы). Потеря Новгорода и Пскова была для Руси вполне реальной, а вслед за ними, возможно, и других городов. Из-за неизбежной борьбы со шведами и ливонцами, а затем с литовцами и поляками, плодотворное культурное и политическое сотрудничество с Западом надолго стало невозможным для Руси. Александр спасал православие на Руси. До XVI в. князья больше думали о том, как строить отношения с ханами, в вопросах веры оказавшихся относительно более толерантными, если сравнивать с тогдашним Западом.

> Служение Александра отмечено практической мудростью властителя. Его благоразумие выразилось не в написании книг, а в приведении в порядок церковных и государственных дел, в личной ответственности князя перед Богом и Церковью за народ, в добром влиянии на нравы народа. Твердой рукой князь "унимал людей от лихого обычая", от пьянства и сквернословия, разумно и справедливо применял силу и судебную власть. Он творил подлинное благо народу вопреки непониманию, сопротивлению, а нередко и рабскому бунтарству самого народа. Ценой внешней покорности чужой, жестокой и чуждой власти Александр сохранил и укрепил внутреннюю духовную силу Руси для будущей победы. Он лично свидетельствовал веру и послушание Церкви, был до конца верен православию, что выразилось в его твердом решении отвергнуть предложения послов папы Иннокентия IV перейти в латинство.

> Воинское служение, национально-политические заслуги благоверных князей нередко считают единственным и достаточным основанием для признания их святости. Но не менее важное значение имеет другой подвиг Александра Невского – подвиг "печалования за землю русскую", унижения себя ради грядущей свободы и славы России. Князь-воин, умевший побеждать, не раз шел к жестокому и своенравному хану просить о спасении земли русской от новых татарских погромов. (В 1257–1262 гг. были восстания против татар в Новгороде, Суздале и Рязани, а также против татарских баскаков в Ростове, Суздале, Ярославле, Владимире).

> "Хождение в орду" – самый трудный из его подвигов. Он рисковал погибнуть за отказ хану совершать там языческие обряды. Его мог погубить гнев хана на русских за их неоднократные бунтарские выходки против баскаков. В 1245 г. подобное "хождение" привело к мученической кончине в орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора. Церковь чтит их как святых.

> Александр Невский действовал с чутким вниманием и доверием к Богу, с благословения митр. Киевского и всея Руси святителя Кирилла (годы служения 1242–1281). Таким и Бог помогает, – признаётся в его житии: "И ущедрил Бог землю Александрову богатством и славою, и продлил годы его". Канонизация кн. Александра не означает канонизацию его действий против Запада и его восточной политики, которые были обусловлены балансом сил в ту эпоху. Политика вел. кн. Дмитрия Донского стала другой, когда изменилось соотношение сил.

> Возвышение Москвы

> Политическая и военная катастрофа Киева вынуждала признать, что устойчивое и прочное политическое единоначалие стало вопросом жизни и смерти нации, как и вопрос ее религиозного единства. Для дальнейших путей Православия на Руси особенно важен подвиг святителей Петра, Феогноста и Алексия, митрополитов Московских. Это иноки и пастыри Церкви, энергичные, настойчивые, твердые характером иерархи, чья церковная и политическая деятельность развертывалась под знаком христианской мудрости и смиренной личной святости. Не простым был путь к созданию митрополичьей кафедры в Москве. Патриархи Константинополя твердо стояли на том, что Русь должна была быть единой митрополией, и, согласно традиции, духовно возглавлять Церковь на Руси должен был митрополит Киевский. Однако, митр. Кирилл уже не считал целесообразным оставаться в разгромленных южно-русских землях и предпочел основное свое время трудиться на Северо-Востоке.

> Митр. Максим (1287–1305) перебрался во Владимир, где скончался и был похоронен. Его преемник Петр (1308–1326) не переносил кафедру из Владимира в Москву, но отдал ей явное предпочтение, особенно в последнее время своего служения, когда в Москве стал княжить весьма благоволивший к нему и к Церкви Иван Данилович (Калита), внук Александра Невского. Его отец присоединил к Москве Переяславль, а его брат Юрий, погибший в Орде, Можайск и Коломну. Калита готовился стать великим князем, чего и добился в 1328 г., войдя в большое доверие хана Узбека. Это надолго обеспечило относительно спокойную жизнь Москвы. Под властью Калиты были не только названные города, но и Руза, Серпухов, Углич и др. Перед этим в 1326 г. князь распорядился поставить в Кремле первый каменный Успенский храм как символ грядущего величия города.

> Создание Калитой нового политического и религиозного центра и поддержал митр. Петр: "Бог благословит тебя, – говорил он государю, – и поставит выше всех других князей". В 1322 г. он окончательно перебрался в Москву. Ему пришлось выдержать нелегкую борьбу с вел. кн. Михаилом Тверским, утвердившимся во Владимире, что и повлияло на то, чтобы сделать основную ставку на Москву. Многие на Руси придавали провиденциальный характер возвышению Москвы и доверяли духовной интуиции Петра, что не позволяет списывать происшедшее только на игру политических сил и амбиций. В 1328 г. в Москву же, где был похоронен Петр, перебрался новопоставленный греками митр. Феогност (†1353), ставший ее патриотом. Незадолго до этого Собор во Владимире прославил Петра как святого, что повышало роль Москвы, получившей своего канонизированного покровителя. Феогност также противился попыткам литовского кн. Гедиминаса отделить от Руси особую епархию на подконтрольной ему территории.

> Митрополит Алексий (1353–1378), имея немалый опыт административной работы, был на редкость образованным для того времени – например, занимался переводом Нового Завета с греческого. Он стал регентом-правителем при малолетнем Дмитрии (известном в истории как вел. кн. Дмитрий Донской – годы княжения 1362–1389). Благодаря Алексию и московским боярам Дмитрий получил ярлык от хана на великое княжение, заложил в Москве каменный Кремль (1367) и расширил территорию Московского княжества. Алексий построил в Москве три монастыря – Андроников, Чудов и Алексеевский (женский), а также еще три – на территории епархии.

> Противодействуя агрессивному Западу и стараясь сохранять вынужденный и неустойчивый мир с опасным Востоком, Алексий, как и прежние митрополиты, положил много сил на собирание земли русской вокруг Москвы, на поддержку великого князя московского. Москва, однако, как писали современники, "на неповинующихся ей стала посягать злобою", т.е. жестокими мерами утверждала свое господство. Московские митрополиты, видя это, всё же не отказывались от централизации Руси вокруг Москвы – угроза с Востока была постоянной. Созидая сильное национальное государство, они шли на риск того, что появится национально-государственное идолопоклонство, которое будет многих, а особенно властителей, уводить от Христа и Евангелия. Всё же они, как могли, трудились для духовного вразумления не только князей, но и народа, старались возродить дух мужества, милосердия и надежды в травмированных сердцах тех, чьи деды и прадеды были разгромлены ордами кочевников.

> Свой авторитет Алексий не раз использовал в критических ситуациях для укрепления позиций великого князя. Так было в случаях приведения в подчинение Москве князей Тверского, Рязанского и Нижегородского. Положив много сил на это укрепление, Алексий в конце жизни пострадал от произвола великого князя. Князь навязывал Алексию недостойного преемника на московскую кафедру – своего духовника о. Михаила (известного как "Митяя"), что грозило загубить многое из того, что удалось сделать ранее. 10-летнее безвременье ("смута") в делах церковного управления после кончины Алексия стало результатом царского произвола, пока кафедру не занял законно поставленный митр. Киприан. Церковь всё же канонизировала не только Алексия, но и великого князя – за его решительную борьбу за независимость страны на поле Куликовом (8 сентября 1380 г.). (День церковной памяти павших на Куликовом поле за веру и отечество – это "Димитриевская родительская суббота", ближайшая перед 26 октября ст. ст.)

> В 1300 г. в Москве св. благоверный кн. Даниил основал монастырь в честь преп. Даниила Столпника. В 1352 г. был создан Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале. Крупнейшим событием в истории древнерусского монашества стало основание преп. Сергием Радонежским Свято-Троице-Сергиевой Лавры (около 1334 г.) В 1360 г. основан также Спасо-Андроников в Москве, в 1370 – Симонов. Здесь, в этой прославленной впоследствии обители, раскрылся поразительный талант великого нашего иконописца преп. Андрея Рублева. С середины ХIV до середины ХV века на севере Руси учениками преп. Сергия и учениками их учеников было основано около 180 новых монастырей. Их создание было жизненно важным для дела созидания Святой Руси – новой традиции русской святости. В 1329 г. появился также и Валаамский монастырь.

> По́двиг преподобного Сергия Радонежского

> Подвиг преп. Сергия Радонежского (1314–1392), посвятившего всю свою жизнь служению Святой Троице, стал духовным источником нового монашеского движения. В период Киевской Руси мы не встречали подвижников именно с таким посвящением. Родом Сергий из Ростова Великого. С детства он был отмечен особым избранием свыше и явил свою недетскую любовь к Богу, Церкви, к св. книгам, к литургии. Он не имел земного наставника, жил и действовал под знаком "послушания сердца" Богу, и Сам Бог привел его в монашество, в аскезу, к совершению пустынножительного подвига – "невидимой брани" в лесной глуши на пригорке Маковец, где теперь Св.-Троице-Сергиева Лавра. Митр. Феогност дал благословение поселиться и служить.

> Его по́двиг духовной борьбы за обретение единства с Богом означал упорную борьбу с самим собой, со всем, что уводит от Бога и Его Церкви, со своим воображением, с неуверенностью и со всеми страхами, угнетавшими русского человека времен долгой оккупации. Это подвиг борьбы за достижение чистоты сердца и за обретение силы духа в предстоящей борьбе за свободу. Одно из самых серьезных испытаний в начальном периоде совершенно уединенной жизни преп. Сергия – нападение "полка бесовского" с угрозами и требованиями покинуть это место. Скупо свидетельствует житие о том, что Сергий, "молитвою вооружившись, прогнал бесовское полчище и пребывал без боязни, поя и славя Бога". Сергий достиг совершенного послушания Духу Святому и обрел благодать Премудрости, преобразившую его сердце.

> Появились ученики, и Сергий образовал вместе с ними "особножитный" монастырь, где каждый сам обеспечивал себя трудом, в бедности и простоте жизни. С именем Сергия многие связывают появление на Руси исихастской практики Иисусовой молитвы. Сергий взял на себя задачу быть духовником братии, но игуменом себя долго не считал и убеждал личным примером жизни по Евангелию. Труд, порядок, дисциплина были необходимы для жизни братии в трудных условиях севера, но всё было пронизано духом молитвы и любви к Богу и ближнему. Матерь Божия вместе с апостолами Петром и Иоанном однажды посетила его (впервые на Руси) и назвала его "избранником Своим".

> Число монахов росло, монастырь приобретал общерусское значение, и Сергий получил от Церкви повеление ввести общежительный устав, как это уже было раньше в Киево-Печерской Лавре, и стать его первым игуменом (1353 г.). Руководство Сергия было не только духовным, но и административным. Появились общее хозяйство, странноприимство, благотворительность, вероятно, первая богадельня. Преп. Сергий не стал миссионером, проповедником или автором духовных книг – не на это служение призвал его Господь. Не стал он и митрополитом, хотя Алексий ему это и предлагал, предчувствуя грядущую смуту. Внешне он – смиренный и тихий по нраву инок-подвижник, простой плотник и земледелец, скромный монах, не стремившийся быть начальствующим организатором, но в главном, по обретенной им силе Духа, он – "благодатный воспитатель русского народного духа" (В.О.Ключевский), созидатель "Святой Руси".

> Писатель Борис Зайцев писал: Сергий "давал ощущение истины, истина же всегда мужественна, всегда настраивает положительно на дело, жизнь, служение и борьбу. Исторически Сергий воспитывал людей, свободных духом, не рабов, склонявшихся перед ханом. Ханы величайше ошибались, покровительствуя духовенству русскому, щадя монастыри. Сильнейшее – ибо духовное – оружие против них готовили "смиренные" святые типа Сергия, ибо готовили и верующего, и мужественного человека".

> Вел. кн. Дмитрий Донской пришел к Сергию в 1380 г. за духовной поддержкой перед Куликовской битвой (митр. Алексий уже умер). Бесстрашный и решительный воин тем самым признал, что "воин Христов" Сергий духовно выше него самого, что именно от его молитвы и благословения зависел исход битвы, зависели судьбы народа. Поддержка Сергия была особенно важна, поскольку многие русские князья не поддержали Дмитрия и заняли выжидательную позицию. Москва в его лице взяла на себя главную инициативу и ответственность в деле борьбы за свободу не только Московского княжества, но и всей Руси. "Иди против варваров, великое отвергши сомнение, и Бог поможет тебе, – сказал Сергий князю. – Великий же князь, на помощь Божию и на молитвы святого надеясь, пошел и, вступив в битву с татарами, победил их" . Это, правда, не стало концом татаро-монгольского ига. Лишь в 1480 г. великий князь Иван III покончил с игом, публично разорвав присланное из орды требование уплатить очередную дань. Но, начиная с Дмитрия Донского, московские великие князья уже по праву могли именоваться "царями русскими".

> Сергий воспитал новое поколение монашествующих, которые пошли вглубь Руси и создали много монастырей – новых центров духовного возрождения Руси. В них создавалась та святая сила, видя которую, простые люди и князья могли жить согласно правде и вере, сила, которая вела и хранила на пути. Вокруг монастырей начиналась новая жизнь, строились города и деревни, оздоровлялась нравственность населения. Сам Сергий плотничал и молился, но, когда нужно было, выходил из уединения и брал на себя крест нелегких общественных дел – вел миротворческие переговоры со своевольными князьями Нижнего Новгорода и Рязани. Он не написал ни одной книги и ни одной иконы, но это сделали его ученики, которых его по́двиг вдохновил и сформировал, среди них – великий иконописец преп. Андрей Рублев (1360–1430, канонизирован в 1988 г.) и иеромонах Епифаний Премудрый (†1420), церковный писатель и составитель первого жития преп. Сергия, а также жития святителя Стефана Пермского; его иногда называют "неканонизированным святым". Одним из учеников преп. Андрея Рублева, который учился иконописи у Феофана Грека, стал Даниил Черный; он продолжил его дело вместе со своими учениками. Творчество Дионисия и его круга завершило эту традицию к началу XVI в. Труды Епифания Премудрого (переводы с греческого и собственное творчество) продолжили в XV в. Пахомий Логофет (Серб) и затем преп. Максим Грек – афонские иноки, трудившиеся в Лавре, в Москве и др. местах.

> Новые монастыри в диких северных краях создавали последователи Сергия – преподобные Кирилл и Ферапонт Белозерские, Сильвестр и Павел Обнорские, Стефан Махрищский, Мефодий, игумен Пешношский (около Яхромы), преп. Димитрий Прилуцкий (Вологодский), свт. Феодор, архим. Симонова монастыря и затем архиеп. Ростовский, и др. Из Кириллова монастыря вышел преп. Савватий, который вместе с преп. Зосимой (из Валаама) трудился над созданием Соловецкого монастыря. Это "наша северная Фиваида" (излюбленный термин А.Муравьева, В.О.Ключевского, Г.П.Федотова и др.) Представители этой традиции унаследовали от преп. Сергия его сердечную любовь к Богу и ближнему, глубокую внутреннюю сосредоточенность, чуткость к воле Божией. Как и Сергий, они услышали и исполнили призыв следовать во всём заповедям Христовым, явили аскетизм и трудолюбие, духовную свободу и независимость. В южном направлении, т.е. в центре Руси, трудились преп. Савва Сторожевский, преп. Пафнутий Боровский, преп. Андроник и др. Здесь тоже умели глубоко и основательно предавать себя в руки Божии, сосредоточенно молиться, жить в рамках строгого устава. Но здесь больше думали о практической стороне любви к ближнему, о том, как организовывать помощь и поддержку нуждавшимся, чтобы она была постоянной и в широких масштабах. Здесь больше думали о том, как строить отношения с центральной властью.

> Миссионеры

> Самой примечательной фигурой здесь является свт. Стефан Пермский (1340-1396), большой друг преп. Сергия. Св. Прокопий Устюжский, известный юродивый того времени, предрек ему еще в юности служить в качестве просветителя пермского народа. Его отличала с молодости большая любовь к книжной мудрости древних Отцов и учителей Церкви. Вместе с личной одаренностью и преданностью науке она должна была вывести его на мировой богословский уровень, и он создал бы в одном из монастырей Ростова Великого столь необходимую тогда для невежественной Руси плеяду талантливых и творчески сильных богословов. (В Ростове и раньше шла работа по изучению и переводу византийских церковных рукописей.) Но встреча с Богом круто изменила его жизненный путь. Ради любви к диким язычникам Севера, которых он увидел в Устюге, он оставляет академическую карьеру и становится продолжателем дела древних ростовских миссионеров – Авраамия, Леонтия, Исайи, Герасима Вологодского (†1178) и др.

> Он стал епископом и миссионером среди зырян (пермяков), в тех краях, где славян тогда было немного. Проповедуя на Севере Евангелие, он понял, что в тех краях не следует соединять крещение с требованием обрусения, тем более, что там ненавидели Москву за жестокости ее администраторов. Стефан создал пермскую руническую письменность и грамоту, перевел богослужебные книги и часть Священного Писания, оглашал, крестил и просвещал, создавал церковные общины, строил красивые церкви, свергал идолов и разрушал кумирни, преодолевая противодействие местных шаманов и вражду язычников. Старейшина всех тамошних кудесников Пам проиграл в открытом споре, отказавшись пройти предложенное Стефаном испытание, и этим открыл путь к широкому обращению местного населения. Действовал Стефан в духе кротости и смирения, но с ревностью по правде Божией, и православных становилось всё больше и больше. Враги и завистники из среды клириков ("скудные умы", как их тогда назвали) потребовали, чтобы язык был только церковно-славянским, но Стефану удалось получить благословение московского священноначалия и вел. кн. Дмитрия Донского, который предоставил охранную грамоту.

> Служение Стефана было успешным, но Пермская национальная церковь не состоялась – для этого нужно было иметь больше творческих сил, чем располагал бедный народ. Епархия была создана как часть Московской митрополии. Впоследствии Иван Грозный повелел уничтожить рунические церковные книги. Преемники Стефана на его кафедре продолжили его дело. Неподалеку был воинственный языческий народ – вогулы, которые не только активно сопротивлялись крещению, но и нападали на православных. Два епископа Пермских были убиты вогулами за свидетельство и проповедь веры – свт. Герасим Великопермский и Усть-Вымьский (†1441) и его преемник священномученик Питирим (†1456). Завершил обращение зырян свт. Иона (†1471) – тех зырян, которые жили по рр. Каме и Чусовой, восточнее мест, где трудился Стефан. Канонизированы не позднее начала XVII в.

> В XVI в. проповедь Евангелия в северном направлении была доведена до самого края земли. Просветителями небольшой финской народности лопарей стали преп. Трифон Печенгский (†1583) и Феодорит Кольский (†1577), миссионеры в Лапландии, которые, судя по всему, продолжили и завершили труд, начатый раньше соловецкими монахами. Определенное содействие этому оказывал архиепископ Новгородский Макарий, ставший затем митрополитом Московским. Трифон многие годы с риском для жизни проповедовал Евангелие, крестил немалое число местных язычников и построил храм вместе с монастырем во имя Пресвятой Троицы на р. Печенге (1532), где и трудился до самой своей кончины. Феодорит – постриженник Соловецкого монастыря и затем – архимандрит Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. Проповедуя лопарям на их собственном языке, переводил им молитвы, крестил многих и основал Троицкий монастырь при устье р. Колы.

> В 1555 г. была по велению Ивана Грозного создана архиепископия в недавно завоеванной Казани, которая развернула интенсивную миссионерскую работу на Востоке. Принцип был таков: насильно никого не крестить. Первым иерархом стал свт. Гурий (†1563), его сменил мудрый и тактичный свт. Герман (†1568). Оба – из "осифлян", из Волоколамского монастыря. Сведения о них скудны, но роль их в успешной христианизации края весьма велика. Кончина Германа, который перечил Грозному в дни разгула опричнины, неясна (возможно, убит). Учеником и преемником последнего стал свт. Варсонофий (†1576), а затем – первый митрополит Казанский Гермоген, который в Смутное время стал патриархом Московским. При Гермогене миссионерская работа развертывается на Восток и Юго-Восток – на Урале, в Поволжье, в Западной и затем Восточной Сибири, а со временем и на Дальнем Востоке. В 1602 г. была учреждена Астраханская епархия, а в 1620 – Тобольская. В 1618 г. была направлена миссия И.Петлина в Китай.

> Рим, Константинополь и автокефалия Москвы

> Тяжелый кризис в русской церковной жизни XV в. был вызван попыткой митр. Исидора ввести Москву под юрисдикцию Рима. В 1438 г. в г. Ферраре (Италия) начал свою работу Ферраро-Флорентийский собор, закончившийся во Флоренции в 1439 г. Его созвал папа Евгений IV с целью присоединения православных церквей Востока к Риму, в полном соответствии со средневековой католической доктриной, утверждавшей, что все епископы мира должны быть административно подчинены папе. Доктрина эта официально поддерживалась до II Ватиканского собора (60-е гг. ХХ в.). Константинополь, в лице императора Иоанна Палеолога и патриарха Митрофания, соглашался на унию, чтобы спасти империю с помощью крестоносцев в борьбе с турецкими войсками. Митр. Исидор, получив незадолго до этого назначение в Москву из Константинополя, возглавил русскую делегацию и стал одним из самых активных сторонников объединения с Римом на условиях папы. Если бы намосковской кафедре был русский митрополит, он едва ли стал бы надежным союзником в деле унии, поэтому утвердили кандидатуру именно Исидора, греческого ставленника и филокатолика, а не Ионы, кандидата от Москвы.

> В Москве с появлением Исидора кое-как смирились, но всё же надеялись увидеть в нём защитника православия. Он должен был считать себя вполне солидным представителем набиравшей всё больший международный вес Великой Руси, а не просто главой одной из затерявшихся в восточных далях митрополий, к тому же и не самостоятельной. Исидор, однако, отличался пониженным чувством церковной ответственности и думал о другом. Ранее он был участником Базельского собора 1433 г., подготовлявшего унию, и готов был поддерживать ее и дальше. Греки надеялись заключить унию, сохранив собственное достоинство, путем взаимных уступок Рима и Константинополя. Исидор мог убедить католиков отказаться от условий, неприемлемых для православных. Исидор мог бы позволить себе действовать на этом соборе достаточно свободно в пользу ослабевших греков в том, в чём они были правы. Но он этого не сделал и своих действий не стал разъяснять – филокатоличество возобладало в его душе над преданностью истине православия, над пониманием того, что он представляет в своем лице именно Русскую Церковь, а не свои личные мнения, симпатии и взгляды. Итог собора мог бы стать другим, но католики упорно ни в чём не уступали, Исидор, напротив, был согласен на всё, и греки сдались. 5 июля 1439 г. унию подписали 116 латинских иерархов во главе с папой и 33 восточных – на жестких условиях Рима. Среди них Исидор и сопровождавший его еп. Суздальский Авраамий.

> Один из источников той эпохи – "Инока Симеона, иерея суздальского, повесть, как Римский папа Евгений составил осьмый собор со своими единомышленниками", – утверждает, что митрополит Исидор добился подписи Авраамия Суздальского путем насилия. Вселенским православный мир так никогда этот собор и не признал. Исидор получил в Риме в награду за усилия титул кардинала-пресвитера и легата для стран Восточной Европы и после долгого пути 19 марта 1441 г. (Крестопоклонная неделя) прибыл в Москву. По дороге, как утверждают католики, унию признали в Киевской, Брянской, Смоленской, Полоцкой, Луцкой, Туровской, Владимиро-Волынской, Холмской, Перемышльской и Галицкой епархиях. Однако в Москве он не встретил ни сочувствия, ни одобрения – иерархия была в шоке от состоявшегося предательства. Первым пришел в себя и начал действовать, не дожидаясь санкции епископов, великий князь Василий II. Он объявил Исидора еретиком и приказал его арестовать и заключить в монастырь. Далее, не зная как судить этого законного ставленника изменившей православию Константинопольской патриархии, князь выжидал, пока Исидор не совершил бегство из России в Тверь и далее в Литву и Рим. Этим Исидор предоставил Москве возможность, отвергнув унию, пойти далее путем, самостоятельным по отношению и к Риму, и Константинополю.

> На православном Востоке Флорентийскую унию в 1443 г. предал анафеме Иерусалимский собор. Не рискнув открыто предъявить Константинополю обвинение в измене, русские добивались автономии поначалу путем дипломатии, а затем в 1448 г. собор русских епископов решился самовольно поставить еп. Рязанского Иону митрополитом Московским. Так 1448 г. стал началом автокефалии Русской Православной Церкви. Византию уже не считали на Руси столпом благочестия и надежной хранительницей древнего Предания. Вскоре в Константинополе сменился император. Греки официально сами отвергли унию, затем снова к ней вернулись, пока Константинополь не был взят турками в 1453 г., и тогда уже отвергли навсегда. Пал "Царьград", который на Руси несколько веков считали мировой столицей и оплотом истинной веры. Пал духовно и военно-политически, и не случайно, думали на Руси, он подвергся "агарянскому пленению", которое продолжается и в XXI в. Пал Царьград, и грядет, как многие хотели думать, конец света в 1492 г. Не раз в славянском православном мире, вплоть до ХХ в., появлялись люди и группы, ратовавшие за возвращение Константинополя и за восстановление великого храма Св. Софии во всём блеске его красоты и богослужения.

> Немало католиков до сих пор считают, что отвержение Ферраро-Флорентийской унии канонически поставило Русскую Церковь в положение раскольнической. Так думали на Западе многие столетия раньше. Но, вопреки такому мнению, II Ватиканский собор согласился признать православные Церкви Востока именно Церквами, а не какими-то незаконными сообществами схизматиков. Правда, в само́м католическом мире старое высокомерие по отношению к православным Церквам еще не изжито.

> Былое доверие к Константинополю так никогда в полном объеме не восстановилось, и автокефалия Москвы осталась в силе. "Греки нам – не Евангелие", – заявил потом в XVI в. Иван Грозный иезуиту о. Антонию Поссевино, имея в виду, что начало христианству положил в Киеве апостол Андрей. Более того, на Руси появилось и стало крепнуть убеждение, что Русь Московская, в отличие от Киевской, становится наследницей той мировой миссии, которую раньше исполнял Константинополь – "Второй Рим", государственно-религиозный бастион истинного православия. Теперь Москва становится "Третьим Римом", чтобы исполнить ту же вселенскую задачу – защищать и распространять истинную православную веру средствами церковной миссионерской работы, взятой под защиту православным государем-самодержцем. Царство и Церковь поэтому неразрывно едины – навсегда. Кроме Москвы, больше нет никого в мире, кто мог бы брать на себя такую задачу. Разумеется, Русь должна духовно очиститься, возродиться и окрепнуть, чтобы браться за исполнение подобных задач, – это на Руси в то время еще понимали, но убеждение в своем избранничестве было столь сильным и горячим, что давало себя знать и в ХХ в.

> Первым известным выразителем этой идеологии высшего религиозного назначения Руси стал псковский старец Елеазарова монастыря Филофей, но далеко не он один так думал. В своем послании к государю Василию III он писал в 1523 г.: "Два Рима пали, третий стои́т, а четвертому не бывать". Подобная идеология еще больше возвеличивала на Руси роль государя. (В Новгороде этому предшествовало аналогичное "Сказание о белом клобуке", который, якобы, попал из Константинополя к новгородским архиепископам как знак первосвятительской власти. Согласно сказанию, когда-то белый клобук носили папы Римские, но после их отпадения в ересь он чудесным путем попал в Константинополь, а после его совращения в унию он перешел в Новгород, которому суждено стать столицей вселенского православия.)

> В XX в. ряд авторов неоднократно подчеркивали, что эта идеология религиозно-национального призвания Руси вовсе не означала русского национализма и тем более шовинизма. Другие возражали, что без национализма не обошлось и что здесь, кроме того, присутствуют не только религиозная миссия народа и православной государственности (ср. тезис Ф.М.Достоевского: "русский народ есть народ-Богоносец"), но и имперская идея, противоречащая самой сути Евангелия. Но если бы и не было имперских амбиций, националистическое самомнение и высокомерие легко могли прирасти к идеологии "Москвы как Третьего Рима".

> Но не следует идеализировать "Второй Рим", каким он был до унии. В XIX и ХХ вв. многие, начиная с Вл.С.Соловьева, критиковали "византизм", имея в виду авторитарный религиозно-политический строй Византии. В византизме они находили измену духу древнего вселенского православия, подмену древнего Священного Предания преданием греческим, торжество "цезарепапизма" на Востоке, аналогичное торжеству "папоцезаризма" на Западе. Быть ревнителями "Третьего Рима" означает, с этой точки зрения, быть наследниками подобных подмен и измен. Соловьеву возражали: не следует приравнивать византийское благочестие к одним только византийским грехам. Главное то, что в глубине этого благочестия сохранилась верность Священному Преданию, сохранилась догматическая чистота православия и его великое литургическое богатство, которым надо дать новую жизнь в русском православии, чтобы расширить его духовность до вселенских горизонтов. И никакие грехи Византии не могут отменить непреложности духовного преемства Руси от греческого православия.

---

См. также:
• А.Б.Зубов. Православная русская Церковь в XIII – первой половине XV века (текст и фонограмма)
• Христианство в XIV-XV веках, Русь (по книге Дм. Поспеловского) [A] [B]
• Ирина Карацуба, Игорь Курукин. 1418 Самоубийство средневековой демократии.