> Несомненно, что тогдашние действия по ликвидации УГКЦ были четко скоординированы между ведомством Л.П. Берии и Московской патриархией. Сразу после ареста митрополита Иосифа и остальных четырех греко-католических иерархов, сотен монашествующих и клириков^[21], в конце апреля 1945 г. Московская патриархия образует свою Львовско-Тернопольскую епископскую кафедру, на которую назначает профессора-протоиерея Михаила Оксиюка (в монашестве Макария)^[22]. А уже в мае того же года, понятное дело, не без содействия НКВД, образуется "инициативная группа" греко-католического духовенства в составе настоятеля львовской Преображенской церкви протопресвитера Гавриила Костельника, генерального викария Перемышленской епархии о. Михаила Мельника и Гусятинского декана Станиславской епархии о. Антония Пельвецкого, пошедших на то, чтобы сохранить легальную церковную жизнь, "воссоединившись" с Московской патриархией. Однако работа указанной "инициативной группы" по ликвидации" унии и вхождении Галицкой Церкви в состав РПЦ МП затянулась почти на год. Лишь к марту 1946 г. ей, надо полагать, не без помощи органов НКВД, удалось уломать 997 галицких священников, из остававшихся тогда на свободе 1270, пойти на этот шаг^[23]. 20 февраля 1946 г. в Киеве происходит "воссоединение" группы униатских священников с РПЦ МП, а спустя несколько дней оо. Пельвецкий и Мельник там же хиротонисаются во епископов Станиславского и Самборско-Драгобычского. Впрочем, лидером "инициативной группы" по-прежнему остается о. Костельник. Ею 8-10 марта 1946 г. во Львове проводится "Собор" в составе 216 человек (204 священников и 12 мирян), "ликвидирующий" Брестскую унию.

> Понятное дело, что о. Костельник прекрасно осознавал, что данный шаг может привести к заметной деградации церковной жизни в Галиции, и как мог пытался ее минимизировать. Из личных бесед с его сподвижником, впоследствии митрополитом Львовским и Тернопольским Николаем (Юриком), автору этих строк стало известно, что о. Костельник связывал "воссоединение" с возможностью открытия вновь во Львове богословской школы для подготовки местного духовенства, издания церковного журнала на украинском языке и сохранения привычного строя приходской жизни. В сентябре 1948 г. о. Гавриил Костельник был убит, по официальной версии, "наемным убийцей, подосланным Ватиканом и украинско-немецкими националистическими элементами"^[24]. Не имея возможности ознакомиться с материалами советского МГБ, касающимися этого дела (если таковые, конечно, имеются), остается лишь выдвинуть версию причины гибели о. Гавриила, исходя из известного римского юридического принципа – Cui prodest? Очевидно, что выгодно это было именно сталинскому режиму, не только не желавшему выполнять прежние обещания относительно открытия во Львове богословской школы, но и получавшего повод усилить репрессии в связи с "террористическими акциями украинских националистов". Тем не менее, сам характер народной религиозности в Галиции, которая оказалась намного активнее, чем не только в России, но и в восточноукраинских областях, заставлял советские власти и тогда, и в дальнейшем проводить там более осторожную религиозную (точнее антирелигиозную) политику в сравнении с той, что проводилась в других регионах. В частности, это выразилось в том, что молодые галичане, решившие посвятить себя духовной карьере, имели возможность получать соответствующее образование, однако не у себя на родине, а в семинариях Ленинграда, Загорска и Одессы, где они нередко составляли порядка половины всех учащихся, что, опять-таки, свидетельствовало о гораздо более сильной религиозности в Галиции в сравнении с восточноукраинскими областями, не говоря уже о России^[25]. Однако здесь нужно сделать одно существенное замечание, касающееся богословского образования в РПЦ МП, как оно сложилось после Второй Мировой войны. Духовные школы Московского патриархата, коих к 1964 г. осталось три, менее всего ставили целью готовить квалифицированных богословов, способных быть церковными учеными, миссионерами или катехизаторами. По сути, это были лишь профессионально-технические училища, готовившие требоисполнителей, раболепных перед епархиальным начальством и лояльных по отношению к богоборческому режиму. Так что нынешняя деградация РПЦ МП, особенно очевидная в сфере церковной жизни и мысли, в значительной мере есть следствие данной системы духовного образования. Сказалось это в полной мере и на церковной жизни Украины, в том числе Западной.

> Что же касается УГКЦ, то все эти лихие для нее годы, она, с одной стороны, смогла наладить довольно, как оказалось, эффективное конспиративное существование в Галиции. С другой стороны, она заметно укрепилась в зарубежной диаспоре, где выросла целая плеяда высококвалифицированных церковных кадров, готовых к активной работе на родине. Так что неожиданные, казалось бы, изменения в советской религиозной политике не только не застали ее врасплох, но обеспечили, что называется, триумфальное возвращение. В связи с этим следует поделиться еще одним наблюдением, которое в достаточной мере оказалось возможным оценить только теперь. Среди многочисленных студентов духовных школ РПЦ МП – галичан, в глаза бросались почти исключительно уроженцы сельской местности. Городские жители и особенно выходцы из интеллигентной среды среди них встречались редко, и, во всяком случае, гораздо реже, чем среди студентов-россиян и восточных украинцев. Сейчас я этому нахожу объяснение. Религиозность галицких горожан и в особенности интеллигентов была, пусть и скрытно, связана с УГКЦ, они и стали ее главной опорой, когда настал час выйти из подполья и во весь голос заявить о себе. <...>